Мой ответ: Вы приехали сюда Сибирским генерал-губернатором, а все генерал- и военные губернаторы обыкновенно в первое воскресенье представляются, следовательно, я не нахожу причины, дабы и Вы не должны были следовать сему всеобщему порядку.

2. Вопрос Сперанского: писать ли мне о приезде своем к Государю?

Мой ответ: Государь о приезде вашем будет извещен чрез обыкновенный рапорт Военного губернатора о всех приезжающих в столицу; но естьли вы рассудите и сами особым письмом донести Государю Императору о своем приезде, то сие еще никак не противно общему порядку вещей.

3-ий Вопрос г-на Сперанского: как ему вести себя: принимать ли к себе всех, кто будет приезжать или по собственной моей склонности вести жизнь уединенную?

Мой ответ: сей вопрос очень трудный, и его решить можете одни сами сходно вашему желанию, а может быть по опытам, сделанное».

В беседе с Аракчеевым Сперанский рассказал графу о том, что на пути из Сибири в Петербург заехал в свою пензенскую деревню, в Тамбов и в Рязань. В Рязани — едва успел он туда прибыть — навестил его генерал-губернатор Балашов. Рассказ Сперанского о встрече с Балашовым Аракчеев тоже передал Александру. Надо полагать, Его Величеству интересны были и такие подробности в поведении сановников, иначе зачем было графу сообщать их.

«Благодарю тебя за беспрерывное твое помышление о исполнении моих намерений, — писал Александр Аракчееву 25 декабря 1822 года. — При сем возвращаю письмо Сперанского. Бумаг я еще рассматривать не мог, а пришлю с будущим курьером». Государь возвращал письмо Сперанского к Аракчееву от 22 ноября 1822 года. В нем Михайло Михайлович давал свою характеристику членам Сибирского комитета, своему помощнику Г. С. Батенькову, Самбурскому, Бухмейстеру, описывал дела Сибирского комитета. На оригинале этого письма, хранящегося в Российском государственном военно-историческом архиве, стоит помета, сделанная рукой Аракчеева: «Государь изволил читать в Пильзене 25 декабря 1822 года».

Содержание переписки графа с государем не оставляет и малейших сомнений в том, что Александр в последнее десятилетие своего царствования не только не впал в апатию, не только не отошел от дел по управлению империей, но занимался делами, пожалуй, даже активнее, чем прежде. Он стремился все держать под своим контролем и все хотел знать о своих сановниках. Он властно вмешивался в самые мелкие административные вопросы, и можно только удивляться, как хватало его на все. Впрочем, надолго как раз и не хватило. В Таганрог Александр поехал, будучи в состоянии крайнего истощения своих физических и душевных сил, оттого и оказалась для него смертельной обычная простуда…

Журналы Комитета министров подтверждают это впечатление об Александре как о чрезвычайно деятельном монархе. Среди высочайших резолюций, начертанных на их страницах, частенько встречается такая: «Лично со мной объясниться». Весьма примечательная резолюция: Александр старался вникать во все вопросы именно лично. Комитет министров не был свободен в своей деятельности, как это могло представляться посторонним лицам. Александр оставался над ним в качестве верховного надзирателя, постоянно поправлял его, подсказывал, на что должно господам министрам обратить особое внимание, как надлежит решить ту или иную проблему.

Аракчеев старался держать императора в курсе всего происходившего в Комитете. К примеру, 18 ноября 1818 года он сообщал Его Величеству: «Дела Комитета Министров идут своим порядком и особого внимания Вашего или неотложного разрешения Вашего требующих не случилось. На прошедшей неделе были, однако, в нем два примечательныя заседания по делам Сибирского генерал-губернатора, в которых, после продолжительных и жарких рассуждений и прений, единогласно положено уволить и гражданского губернатора (иркутского. — В. Т.) Трескина, и генерал-губернатоpa (И. Б. Пестеля. — В. Т.). По сему и рассудил я представить здесь проект рескрипта к Сперанскому, ежели изволите найти оный выражающим тот смысл, в котором угодно было Вашему Величеству приказать к нему написать».

Александр не всегда соглашался с мнениями Аракчеева, высказанными на заседаниях Комитета министров. Так, в 1824 году Комитет решал вопрос о главном надзирателе московских богоугодных заведений. Военный губернатор Москвы князь Д. В. Голицын предложил на эту должность одного из своих чиновников — некоего Муратова. Аракчеев же как председатель Комитета помощи раненым и инвалидам выдвинул свою кандидатуру — некоего Хотяинцева. Рассмотрев обе кандидатуры, Комитет министров отдал предпочтение Муратову, заметив в своем решении, что выдвинутый от благотворительного комитета Хотяинцев достоин занять место главного надзирателя московских богоугодных заведений, но нельзя оставить без уважения ходатайство главного местного начальника. Аракчеева поддержал лишь министр юстиции князь Д. И. Лобанов-Ростовский, который сказал, что раз определение на эту должность предоставлено специальным высочайше утвержденным положением Комитетом помощи раненым и инвалидам, то местное начальство не вправе предлагать на нее своих кандидатов. Александр вынес резолюцию: «На подобное место нельзя не уважить представления Военного губернатора и потому согласен с большинством членов».

Однако в подавляющем большинстве случаев государь, как и прежде, соглашался с мнениями именно графа Аракчеева. Но это менее всего свидетельствовало в пользу того, что граф управлял империей. Александр предпочитал аракчеевское мнение мнениям других членов Комитета министров прежде всего потому, что оно, как правило, было более обоснованным, больше несло в себе здравого смысла. Вот некоторые примеры.

В 1820 году оренбургский военный губернатор обратился к военному министру с представлением, в котором сообщил, что с 1 января 1818 года прекратил выдачу провианта казакам, имеющим достаточное количество пахотной земли. Комитет министров, рассматривавший сей вопрос, принял решение «утвердить представление, испросив на то Высочайшую волю». Аракчеев приписал: «Не прикажете ли по сей статье сделать справку, потому что провиант прекращен с 1 января 1818 г., а представление сделано в 1820 г.». Александр начертал: «Замечание весьма основательное, а справку же нужно потребовать».