— Ловить будем! — решительно сказал рулевой. — Даже если на Гудауту свернули, далеко пока уйти не успели. Наши будут!

И снова взревел мотор. Высоко задрав нос, катер встал едва ли не на дыбы.

Ночь истаивала. Стояла все та же темень, но сквозь небесную черноту стали проглядывать высокие холодные звезды, и слева по борту узкая серая полоска отделила море от неба.

— Ну что? — вновь нетерпеливо спросил Кольцов у рулевого.

— Пока не видать, — вглядываясь в предрассветные сумерки, ответил тот.

— Прозевали?

— Не может быть! — уверенно ответил рулевой. — Говорю, не может быть, что б они хитрее нас оказались. Они думают, что мы их на траверзе Стамбула ищем, а сами под бережок, на Анапу движутся. Они на той шхуне открытого моря боятся.

— Что, знакомая шхуна?

— Одномачтовка? Так полагаю, что это наша, к Судаку приписана. Старика Власенка корыто. Семь раз штормами калеченная, семь раз тонула. Ее, в аккурат, с неделю назад украли.

Прошло минут двадцать. Кольцов, стоя рядом с рулевым, вглядывался в серую даль. «Глупое дело! Что тут можно увидеть! — с тоской подумал он. — Проглядели!»

И тут рулевой вдруг показал Кольцову:

— Глядите! Ползут, голубчики!

— Где?

— Да вон же! Во-он, под самым бережком.

Кольцов ничего не видел.

— Хитрые, заразы! — повеселевшим голосом сказал рулевой.

— Может, какая другая? — усомнился Кольцов.

— Она! Я ее из сотни узнаю. Она когда-то двухмачтовой была.

Потом и Кольцов увидел серую посудину под косым парусом, неторопливо плывущую почти под самым берегом. Показал Красильникову.

— И скажи, еще какой-нибудь час, и за Таманью в заливах бы спрятались. Точно, не нашли бы, — продолжал вслух радоваться удаче рулевой. — А потом бы они, на следующую ночь — вдоль бережочка до Батума…

Ещё было сумеречно, но шхуна уже была хорошо видна. Катер весело мчался ей наперерез. Глядя перед собой, рулевой продолжал громко комментировать.

— Заметили!… Куда ж вы теперь, голубчики! Скрыться-то некуда, кругом мели!

На шхуне, и верно, начался какой-то переполох. Трое с чем-то носились, что-то сбрасывали за борт.

— Ну что, крысы! Ищете норку? — войдя в азарт, закричал рулевой. — А ну, Афанасий! Влупи в оба глаза!

И моторист Афанасий, развернув два прожектора, осветил шхуну. Там на мгновенье все замерли, потом стали торопливо убирать парус. Моторист на расстоянии выключил двигатель катера, и он уже по инерции стал приближаться к шхуне.

Вдоль борта катера встал Кольцов и Красильников с револьверами, и трое особистов с винтовками. Катер тихо, кранцами, прислонился к шхуне. Моторист, несмотря на трех, угрюмо исподлобья глядящих на него мужчин, перепрыгнул на борт шхуны и, завернув швартовый канат за кнехт, подтянул к ней катер.

Двое особистов из команды Кольцова прошли на шхуну. Один из них заглянул в рулевую рубку, велел сидящему там Андрею Лагоде присоединиться к остальным трем, которые стояли на разбросанных по дну шхуны рыболовных сетях.

— Оружие, ножи попрошу сдать. Гранаты, если имеются, тоже.

— Оружия нет. А ножи… Как же рыбаку без ножа?

Кольцов уже тоже поднялся на шхуну и слышал этот разговор:

— Приказывают — сдайте! — коротко сказал он.

На сети к ногам Кольцова упали три финских ножа с короткими, но широкими лезвиями.

— А оружие — в море? — спросил Кольцов. — Или припрятали? Заранее скажу, оно вам больше не понадобится.

— Какое оружие? Какие гранаты? — коротконогий Василь попытался сыграть возмущение. Он начинал понимать, что дело их проиграно и самое время спасать свою шкуру. Но как?

— Что, разве непонятно, что мы — рыбаки. Обыкновенные рыбаки! — дерзко продолжал Василь.

— Что ловить собирались?

— Кефаль. Говорят, кефаль пошла…

— Что ж это она так? Сдуру, что ли? — спросил Кольцов. — Насколько я помню, кефаль — рыба весенняя.

Он нагнулся, приподнял край сети, сунул все свои пять пальцев в ячею. Сеть предназначалась для лова очень крупной рыбы, явно, не для кефали. И на шхуне, похоже, служила декоративным инвентарем.

Внимательно оглядев всех четверых, Кольцов заметил: у одного из-под шапки выглядывал край бинта. Подошел поближе, попросил:

— Сними шапку.

Тот неохотно снял. Бинт был давний, потемневший от грязи.

— Где ж это тебя?

— Да дрова рубал, — торопливо пояснил бандит. — Кусок отлетел, ну и…

— Что ж ты так, без шапки? Все ж зима, морозы.

Бандит не ответил.

— И чего тебя понесло в имение Свечникова дрова рубать? — с наигранным недоумением спросил Кольцов.

— Какое имение? Какой Свечников? — вскинулся от негодования бандит.

— Имение Свечникова во Владиславовке, — спокойно и даже с некоторым сочувствием сказал Кольцов. — Это там, где вы сейфы ломами уродовали. И не куском дерева тебя задело, а красноармейской пулей. На первом этаже, возле окна.