Некоторые слова в языке айнов могут предположительно восходить к тому сакральному борейскому лексикону, который мы пытались отчасти реконструировать в этой книге. Это, например, айнские слова «кара» — добывание священного огня высверливанием и «кар» — «изготовление» (см. символику Полярной горы, созданной на заре творения мира); «кэма» — «кровь» и «кам» — «плоть» (в связи с представлениями, реконструируемыми в главе «Гиперборейская алхимия»). К гиперборейской, доностратической лексике могут восходить айнские слова «ан» — «я» (личное местоимение 1 л., ед. ч., ср. афразийское, коптское «анок»); «ре» — «имя» (ср. афразийское, древнеегипетское «рент»); притяжательная частица «ун», свойственная (в общей форме N) также и ностратическим, и палеоазиатским языкам…

Отдельные айнские слова, схожие по звучанию с индоевропейскими, близки к ним и семантически, хотя при этом обнаруживается несколько неожиданный (впрочем, вполне объяснимый) смысловой сдвиг. Так, «человек» по-айнски — «гуру» (или «куру»), что можно сопоставить не только с валлийским gwr (читается «гур»), «человек», но и с санскритским «гуру» — «учитель». Айнское «мат» (варианты «мах», «ма»), «женщина» без комментариев соотносится с литовским materis, «женщина», и с обще индоевропейским mater, matar, мат(ер) ь. А вот «умирать» по-айнски — «рай»{150}. И напрашивается «ненаучный» (по крайней мере, внелингвистический) вывод: эти айнские слова (входящие, кстати, в состав базисной лексики) передают «идеальный» смысл соответствующих понятий. «Человек» — это, в идеале, мудрый учитель, «женщина» — мать, а умерший должен, в оптимальном случае, попасть в рай…

Неожиданные соответствия можно усмотреть и в айнском слове «вэн» — «злой»; это слово означает также болезнь сумасшествия{151}. В индоевропейском (древнегерманском) контексте это могло бы указывать на предпочтение мифологических «асов» (впрочем, как будто не засвидетельствованных в айнском языке) их противникам «ванам». И если культура айнов сохранила реликты гиперборейского, палеоарктического прошлого, то и для противопоставления «асов» «ванам» можно предположить сходный возраст, значительно превосходящий любые индоевропейские реалии (разумеется, на нынешнем уровне наших знаний о прошлом айнов это утверждение нельзя считать доказанным).

Возможно, к наследию «Охотской Атлантиды» эпохи верхнего палеолита восходят и многие аспекты в культуре нивхов — коренных жителей Сахалина и Нижнего Амура, чей язык столь же уникален, что и у айнов (с айнским он не образует устойчивых связей). И в наследии нивхов также заметны черты, которые можно определить как доностратические, борейские. Это, например, представления о «горных людях» (палангу): согласно некоторым нивхским преданиям, они живут в каменных столбах и утесах{152}, по описанию очень похожих на одну из разновидностей лапландских сейдов — скалы причудливой формы, в которых обитает дух сейда.

У нивхов сохранились и мифологические мотивы, которые, как уже говорилось выше, обнаруживают родство с идеями «гиперборейской алхимии», с «магнитным мифом», дожившим в алхимической традиции до XVII века. Действительно, нивхские мифологические предания обозначают в качестве средства достижения неба вполне алхимическое по своей сути «вываривание» человеческой плоти: в итоге она становится «железной»; упоминается в связи с этим и «прилипание» к Мировому Древу{153}, которое является универсальным символом Полярной Оси Мира.

В тесной связи с этими мотивами находится нивхская символика металлов, маркирующих три сферы традиционного миросозерцания. Медь у нивхов соотносится с подземным миром, золото или серебро — с небом; а вот железо — с неким домом в море, на грани воды и неба{154}. Особенно важен для нас последний «металлический символ», поскольку за ним может скрываться мифологема Полярного острова посреди океана, в сакральном Центре Мира. Чрезвычайно интересно, что и в европейской латинской алхимии (у И. Филалета) «Философская Сталь» фигурирует в «полярном мифе». Разумеется, формирование символики металлов принято относить к сравнительно поздней эпохе широкого распространения металлургии, но все упомянутые металлы, включая метеоритное железо, могли быть в «самородном» виде известны людям и во времена гиперборейские.

Позволим себе завершить этот эскизный обзор возможных гиперборейских реалий в наследии Охотской Атлантиды одним рискованным топонимическим сопоставлением. Речь идет о двух лапландских топонимах — названиях горы Раматуайвенч и соседствующего с ней Рамозера на Кольском полуострове. Непонятен здесь корень «рамат» или «рам» («уайвенч», по-саамски «вершинка, горушка»); по словам филолога А. А. Антоновой (саами по национальности), корень этот — не саамский. Следуя тому варианту гиперборейской теории, который предложен Н. Р. Гусевой и С. А. Жарниковой, — допустив возможность санскритского прочтения северных топонимов, — получим, что Рамозеро — это «озеро Рамы» (герой индийского эпоса); или «темное озеро»; или «озеро счастья», «прекрасное озеро». Название горы тогда «вписывается» в последний вариант: «рамати» на санскрите — это «место приятного времяпровождения», «рамьята» — «красота».

Но если мы предположим, что лапландские топонимы восходят к гиперборейскому субстрату, более древнему, нежели санскрит и индоевропейская культурная общность, то «ключом» к истолкованию этой неписанной «летописи» Российского Севера может стать и явно очень архаичный айнский священный лексикон. А в нем есть чрезвычайно важное и емкое слово «рамат», употреблявшееся также в форме «рам» или «рама».

В религии айнов это «душа, сердце»: так упрощенно передают по-русски достаточно сложное представление айнов о некоей духовной субстанции, находящейся внутри вещественной оболочки. «Рамат» есть не только у каждого существа, но и у предмета, который мы привыкли именовать «неодушевленным». Это сакральное понятие: «рамат» есть и у богов. «Рамат» богини огня, пожалуй, важнейшего из айнских божеств, проявляется в священном огне очага, добываемом из дерева (высверливанием); в свою очередь, «рамат» живого дерева рассматривается как средство борьбы со злом. Душа человека — тоже «рамат», которая может после смерти тела достичь страны духов и, по сути, стать богом{155}.