И все равно, добавила архиепископ, мы должны молиться о том, чтобы Фламмерион Исполнил то, что задумал, по возможности безболезненно.

Будучи никак не упомянутой в проповеди, британский премьер-министр на следующий же день сделала весьма резкое выступление в Палате Общин. Уж она-то не собирается терять голову, под всеобщий смех заметила премьер-министр и добавила, что архиепископу лучше бы не Европу обсуждать, а посмотреть, что делается у нее самой под носом, в ее собственной епархии. Ведь не далее как в прошлом месяце в Кентербери произошло убийство. Что бы там ни происходило в Дюссельдорфе, одно ясно наверняка: в Великобритании с верой далеко не все гладко.

Встреченную бурными аплодисментами речь премьер-министр произнесла всего за несколько часов до того, как Фламмерион предстал перед публикой.

По мере того как стадион начал заполняться, разные оркестры принялись играть торжественную музыку и старые битловские хиты. На церемонию прибыло множество французов обоего пола. Из всех европейцев французов особенно интересовал L’EvenementFlammerion, [1] они уверяли, что герой дня имеет французские корни, хотя и родился в Санкт-Петербурге от русской матери. Это заявление вызвало раздражение американской прессы, которая напомнила, что в штате Флорида тоже есть Санкт-Петербург.

Тут же возникло движение, призывающее произвести экстрадицию Фламмериона во Флориду, где его можно было бы в соответствии с законом подвергнуть смертной казни за попытку самоубийства, что во Флориде считается серьезным преступлением.

Во французской прессе появились длинные аналитические статьи под заголовками вроде «Фламми педераст?», футболки, изображающие героя дня с отрезанными головой и пенисом, шли нарасхват.

Наибольшую пользу из предстоящего события извлекла Германия. По телевидению успешно шел сериал под названием «Kopf Kaput», рассказывающий о замечательной баварской семье, где все только и делали, что покупали бензопилы с намерением отрезать друг другу головы. Некоторые усматривали в «Kopf Kaput» политическую подоплеку.

Вокруг стадиона курсировали представители Красного Креста и Зеленого Полумесяца. Для них это была отличная реклама. За каретами «скорой помощи» Зеленого Полумесяца ехали грузовики, в которых лежали пострадавшие от землетрясения юные туркмены в окровавленных бинтах. Их встречали приветственными возгласами. Короче, в воздухе царило фестивальное настроение.

Толпы охотников за автографами пытались пробраться к нашему герою. Другие толпы не оставляли надежду отговорить Фламмериона от рокового поступка. В качестве аргументов приводились неэстетичность самого акта, его отрицательное воздействие на детей, опасение, что клинок Фламмериона не попадет в отмеченное на шее место, сомнение в том, что человек вообще способен сам обезглавить себя. Нашлись люди, готовые предложить собственноручно заточенное лезвие.

Никого из этих людей — ни священников, ни любителей сенсаций, ни хирургов, предлагающих немедленно пришить голову на место, — не пускали в тщательно охраняемые апартаменты Фламмериона.

Борго Фламмерион сидел в офисном кресле, читая русский ежемесячный журнал «Птицеводство». Подростком он жил на птицеферме. Потом какое-то время работал на бойне, после чего эмигрировал в Голландию, где ограбил кондитерскую. Позже Фламмерион был лидер-вокалистом группы «Шлюзовые ворота».

На Фламмерионе был золотистый парчовый блузон, обтягивающие штаны и блестящие туфли. Голова его была обрита — так ему посоветовали.

На столе перед Фламмерионом лежал новенький мясницкий нож, специально заточенный в Женеве представителем швейцарской компании, изготовившей инструмент. Читая статью об увеличении яйценоскости кур, Фламмерион то и дело поглядывал на нож. Стрелки электронных часов Фламмериона постепенно двигались к восьми.

За спиной Фламмериона стояла монашка — сестра Мадонна, его единственный компаньон в последние дни. Сестру Мадонну выбрали, потому что однажды она по ошибке совершила паломничество в Ашхабад, столицу Туркменистана.

По сигналу сестры Фламмерион закрыл журнал. Поднялся, взял мясницкий нож. Твердым шагом прошел к дверям и вышел в сияние прожекторов.

Американский телерепортер в кроваво-красном одеянии сладким голосом говорил в камеру:

— Если в ваши планы на ближайшие минуты не входит наблюдение за обезглавливанием, мы советуем вам на некоторое время отвернуться от экранов телевизоров.

Когда смолкли аплодисменты, Фламмерион занял позицию между двумя отметками мелом. С невозмутимым лицом поклонился. Когда он поднял в правой руке нож, лезвие блеснуло в свете софитов. Толпа замерла в молчании.

Фламмерион уверенным быстрым движением полоснул ножом по горлу. Лезвие легко рассекло позвонки. Голова чисто отделилась от тела и упала рядом.

Тело Фламмериона постояло немного, потом нож выпал из его руки.

Стадион разразился аплодисментами не сразу. Что ни говори, представление прошло на высшем уровне, особенно если учесть, что у Фламмериона не было ни одной полноценной репетиции.

— Слава всевышнему, коровы наконец-то вымерли! — заявил Кориандер Эйворри в последний год нынешнего тысячелетия.