— Угу, — промычал невр, плохо справляясь с увиденным.

Жители степей от грязи освобождались иначе. На три шеста натягивался шерстяной войлок — получался шалаш. Внутри устраивали котел с водой, но человека в воде не топили, а бросали раскаленные докрасна камни. То-то жар и пар поднимался, то-то становилось хорошо и для тела приятно.

— Передай своему вождю, что его приношения приняты, что Дарий благодарит, — прозвучало из ванны. — Вождю мы отправим ответные дары. Тебя же, отважный пастух, я награждаю кубками.

В руках ошеломленного невра оказались два кубка невиданной красоты. В правой руке, точно солнце, сверкал кубок из золота. В левой руке полной луной светился кубок из серебра.

— Скажи, пастух, ты можешь встретиться с царем Иданфирсом? — спросил бронзовый голос.

— Смогу, коли нужно. Отчего не смочь?

— Если ты сделаешь это, то оба кубка наполнятся золотыми кольцами и браслетами. Постарайся для меня — не прогадаешь.

— Сделаю, великий царь персов, приказывай.

— Найди Иданфирса и скажи ему от моего имени такие слова: «Чудак! Зачем ты все время убегаешь, хотя тебе представлен выбор? Если ты считаешь себя в состоянии противится моей силе, то остановись, прекрати свое скитание и сразись со мной. Если же признаешь себя слишком слабым, тогда тебе следует также оставить бегство и, неся в дар своему владыке землю и воду, вступить с ним в переговоры». Скажи Иданфирсу все это, пастух, после чего возвращайся с ответом и получишь обещанное.

В ванне замолкло. Пастух покинул шатер.

Степь горела. Весь день пришлось ехать по выжженной, без единой травинки, земле. Арзака это не удивило. В весеннюю сушь разведенный не на месте костер легко оборачивался пожаром. «Ничего, кони крепкие, выдержат», — подумал Арзак.

Каждый имел теперь собственного коня. Под Филлом выплясывала небольшая лошадка, прозванная в память прежнего хозяина Тавром. Для Ксанфа заарканили приземистого гнедого. Гнедко достался оседланным, в упряжке. К седельным подушкам была приторочена сумка с запасами. В ней нашлись даже вино и ритон из воловьего рога, оправленный в бронзу. Филл немедленно привязал ритон к своему поясу.

— Что для таких скакунов день без еды? — сказал Арзак и похлопал по шее верного Белонога.

Но когда через один переход под копытами вновь зашуршал серый пепел, стало ясно, что траву Выжигали с умыслом. Арзак покосился на Ксанфа с Филлом: догадались ли? Ксанф сидел в седле, как всегда, прямо. Филл держался расслабленно, слегка отвалившись назад, вывернув ступни ног внутрь. Тревоги на лицах Арзак не увидел. И Ксанф и Филл казались спокойными.

— Война, — произнес Арзак коротко.

— Как узнал? — лениво откликнулся Филл, словно спрашивал о пустяках, не стоивших внимания.

— Траву выжигают. Грозный знак.

— Такой уж грозный? Отец говорил: «Степные народы или кочуют, или из-за пастбищ воюют». Отец ходил далеко на север, его товары по Борисфену до самых порогов поднимались. Он и царя вашего знал, того, что умер, привозил его женам эллинские украшения, благовония и крашенные пурпуром ткани.

— Если траву выжигают, значит большая война, — сказал Арзак. — Тебе и Ксанфу надо вернуться.

— Нет! — сказал Филл и выпрямился в седле.

— Да, — сказал Арзак. — Война и смерть в одной упряжке ходят. Вы вернетесь, потому что на дорогах войны вам места нет.

— Это так. Но без тебя нас двое, а с тобой — мы впятером. Ты один троих таких, как я, свободно заменишь.

— Филл прав, — вступил в разговор Ксанф. — В беду мы скорее попадем без тебя, чем с тобой. Тебе степь дом, мы здесь впервые, поэтому и сатарху в руки попались.

— Правильно. Ты знаешь степь, Добрый Медведь, и мы проскользнем за тобой, как твои тени. Одна тень пошире, другая — тонкая. Совсем тоненькая, неприметная тень.

— Перестань дурачиться, Филл, — остановил друга Ксанф. — Вспомни, что при любых обстоятельствах тени молчат.

— Я особая тень. Я тень, двигающаяся наоборот.

Филл рывком перевернулся и вытянул вверх ноги.

— «Несись, мой Тавр, через поля и травы», — пропел он стоя на голове. — А трав-то для Тавра как раз и нет.

— Речка шумит, — сказал Арзак, вслушиваясь в степь.

— У нашего Медведя, глаз орла и слух кошки! — Филл, как ни в чем не бывало, снова сидел на войлоке, заменявшем седло.

— Раз вода, значит и травка на берегах уцелела. Кони подкормятся, сказал Ксанф.

Ни Филл, ни Ксанф всплеска воды не услышали, просто за время пути они научились верить каждому слову Арзака. Он и на этот раз не ошибся. Речка скоро открылась. Но трава ее на берегах оказалась выщипанной до корней; сползавшие в воду кусты были обглоданы дочиста, торчали одни толстые ветки.

— Конный отряд прошел, — предположил Ксанф.

Арзак кивнул головой.

— Бедные Тавр, Белоног и Гнедко, — грустно сказал Филл. — Им придется поужинать одной водичкой. Или давай, Арзак, себе наловим рыбешки, коняшкам дадим лепешки. И складно, и ладно будет. Что, предводитель, скажешь?