— Да, я проверял, — на автомате соврал Саня, чувствуя, что меч на стене начинает поворачиваться к нему внутренней стороной.

Но шеф нырнул в свои воспоминания и не заметил мгновенную краску на щеках юного подчиненного.

— Вообще, да, — произнес он, — Столбов как раз из тех краев и есть. Странно, десять лет прошло, а биографию его помню. Саша, ты в школе по яйцам получал? Ну, совсем в пацанские годы.

— Бывало, — растерянно ответил Саня, решивший говорить правду и только правду.

— А помнишь, когда и от кого?

— Было такое в шестом классе, Серго из соседнего подъезда…

— Ага, помнишь, — прервал шеф воспоминания подчиненного. — И у меня этот Столбов засел не в мозгах, а в другом органе, почувствительнее. Ладно, хватит лирики. Вот моя подпись, скинь факсом, и пусть пришлют подтверждение от главы областного правительства с его подписью.

Саня, радостный, что не получил по яйцам сам, помчался в канцелярию, на факс. По дороге еще раз взглянул на список и сравнил свои скромные галочки возле отвергнутых фамилий с мощной, как птеродактиль, галочкой от шефа.

Пасмурный весенний день медленно переходил в пасмурный весенний вечер. Таня поглядывала на экран ноутбука, десятый или сотый раз спрашивала себя: стоит ли лезть в авантюру?

Голова занудно бубнила: «Не надо». «Надо, надо», — весело отвечало сердце. Причина была проста: она поговорила со Столбовым и только укрепилась в своих подозрениях.

С утра Таня сама позвонила начальнику РОВД. Тот пообещал встретиться, но попозже. Татьяна окончательно убедилась — ждет санкции неофициального хозяина города.

Впрочем, ей было чем заняться. Таня продолжила интернет-исследование. Сначала она перекачала в ноутбук фотографию, сделанную в ментовнике, и пропустила по системе visual plus. Поисковик через четверть часа выдал результаты: ссылки на все имеющиеся фотографии всемирной сети, хоть как-то похожие на Седого.

Физиономии с сайтов польского, французского и австралийского происхождения Таня пропускала. Наконец нашла наш: «контактная» страничка бывшего командира десантно-штурмовой роты Псковской дивизии ВДВ. Коллективное фото, 1996 год, Бамут… Да, слева он, хотя тогда не такой уж и седой. Капитан Вадик Казанец.

После этого искала уже по фамилии и не удивилась, обнаружив именно в этой области, в этом районе — Директор спорткомплекса. К сожалению, ничего о работе в «экспертной группе» Интернет не сообщил.

Тогда Таня полностью сосредоточилась на Столбове. Читала все материалы, что могла найти. Несколько раз звонила знакомым и в Москву, и в Питер. После чего возобновляла поиски.

За этим занятием ее и застал телефонный звонок.

— Здравствуйте. Татьяна Черняева?

— Здравствуйте, вы угадали.

— Михаил Викторович Столбов. Если хотите встретиться со мной, могу принять вас в шестнадцать ноль-ноль. Выходите без десяти, белая «ауди» у подъезда гостиницы.

Разговор со Столбовым вышел не то чтобы скучным, но безрезультатным — ничего нового Татьяна не узнала. Разве что впервые увидела человека, из-за которого в этом городе алкоголики завязывают с вредной привычкой, а бандиты — с криминалом.

Столбов был невысоким, по годам ближе к пятидесяти, так что году рождения более-менее соответствовал. Голова седая, не меньше, чем у вчерашнего Седого, на лице шрамы. Одет был в серый костюм. От кого — Таня так и не поняла. Видно лишь, что не подделка и качество материала — безупречно. Костюм не топорщился, не топырился. И все же не ощущалось привычного офисного лоска, когда пиджак, брюки и галстук носят от звонка до звонка. Хозяин кабинета явно привык одеваться попроще.

Оглядев интерьер, Татьяна пришла и к другому открытию: в этом помещении Столбов бывает не чаще, чем ходит в костюме. Обычно стены кабинета отражают вкус, специализацию, а иногда и биографию владельца. Помнила одного деятеля, родившегося 22 апреля. Сам-то он к этому факту был более менее равнодушен, но друзья дарили ему по любому поводу разных Лениных — и на холсте, и в бронзе, и в гипсе. Таня тогда насчитала минимум двадцать. Или атаман районной станицы, завесивший стену кабинета разным оружием, от вполне профильных шашек, нагаек до модели (может, и не модели) израильского автомата УЗИ и каких-то малазийских рогаток.

Понятно, это крайности. Все равно в кабинете полагается висеть грамотам от начальства или бизнес ассоциаций, вымпелам, а на полках шкафа — стоять подаренным безделушкам. Возможны несколько пейзажных или архитектурных литографий, бывает, что и подлинники висят. Иногда — красный угол с иконами.

Но это если кабинет ощущается родным домом. Столбов же явно проводил здесь минимум рабочего времени. Лишь на стене, напротив рабочего стола, Одигитрия, да еще за спиной на стенке наблюдался какой-то простенький сосновый пейзажик.