У Бена невольно сжались кулаки и напрягались мускулы, стоило только заговорить о его отце, так называемом аристократе. По его мнению, подлый негодяй, совративший, а затем цинично покинувший беззащитную беременную девушку на произвол судьбы, был способен на любое преступление.

Год назад он решил, что больше не станет так болезненно воспринимать предательство отца, и вот опять все в нем закипело от ярости и — да, он должен признаться хотя бы самому себе — от страдания за то зло, какое причинил ему лорд Пемберли.

— Послушай, Бен. Как я ни пытался, мне не удалось обнаружить ни малейшей связи между ним и теми преступными и коррумпированными чиновниками, с которыми должен иметь дело покровитель наших врагов, чтобы безнаказанно вредить нам, — возразил Кит.

Бен безгранично доверял Киту, поэтому сказанное им заставило его задуматься. Если Кит так убежден в благородстве маркиза Пемберли, не следует ли отбросить подозрение, что именно отец стоит за этими попытками снова вернуть его в трущобы? Сознание, что родной отец его предал, отравляло Бену жизнь, но сейчас ему вдруг показалось, что он сможет освободиться от этого тяжкого гнета, и он проклял себя за то, что был таким глупым.

— Каким бы циничным и жестким ты ни стараешься выглядеть, в тебе все равно чувствуется доброта и человечность, — мягко заметил его друг.

— С чего ты решил? — с нарочитой небрежностью усмехнулся Бен, не желая даже Киту признаться в том, как тяжело ему было подозревать маркиза.

— Так считают мои сестры, моя жена и ее сестры, не говоря уже о многих других людях, которых ты готов защищать всеми силами! Признаюсь, я должен присоединиться к ним и сказать тебе, Бен, что ты мне ближе, чем мог бы быть родной брат! И хотя ты всегда сопротивлялся любви, мне кажется, что ты полюбил кого-то, дружище!

— Только никому об этом ни слова, договорились? — быстро сказал Бен.

Кит с понимающим видом кивнул и, решив пока оставить эту тему, серьезно спросил:

— Так как ты намерен вывести на белый свет наших врагов?

— Прежде всего, мне нужна информация, — сказал Бен и прямо взглянул в глаза друга.

— Нет! — коротко отрезал его друг.

— Да, Кит! Мне нужен твой зять.

— С моей сестрой Хью Кентон начал новую жизнь, — решительно заявил Кит.

Бен с сожалением понял, что для достижения цели ему придется сломить сопротивление Кита, стремившегося защитить своего нового родственника.

— Но пойми, его жизнь тоже под угрозой! — убеждал его Бен. — Мне нужен своего рода рычаг, который я мог бы применить против нашего врага, а получить его я могу только от Хью.

— Раньше — да, но теперь он этим не занимается. — Бен пристально смотрел на своего друга, ожидая признания, что он что-то от него скрывает. — Ну ладно. Я имел в виду, он уже много лет не участвует ни в каких преступных делах, — нехотя признался Кит. — Так, берется за разные мелкие делишки, что подворачиваются под руку, но не более того. Я не могу просить его вернуться в тот ад, из которого он выбрался, чтобы выслеживать моих врагов.

— Тогда это сделаю я. Мне необходимо знать не только наших врагов, но и тех, кто стоит между ними и нами, чтобы помешать им снова попытаться разорить нашу компанию. А так это все равно, что бежать со связанными ногами. — В комнате надолго повисло напряженное молчание. — Ты, может, и джентльмен, Кит, но у меня нет твоего происхождения и щепетильности. И потом, как ты представляешь, я могу сам рыскать в этом болоте?

— Да, дружище, пожалуй, при твоем росте и внешности тебе невозможно остаться неузнанным.

И Бен понял, что победил, хотя ему и самому не очень хотелось прибегать к уникальным способностям Хью Кентона, чтобы устранить угрозу их жизни.

— И так, что вы на самом деле думаете о Бене Шоу? — спросила Изабелла в тот момент, когда Шарлотта собиралась попробовать куриный пирог.

Та опустила вилку и посмотрела на вкусный ломтик с таким видом, как будто он был отравлен.

— Что за вопрос, Иззи! — упрекнула сестру Кейт, в то же время явно ожидая ответа гувернантки.

— Дорогая сестренка, я стремлюсь к знаниям, что, как тебе известно, не всегда дается без труда.

В другое время эта шутливая пародия на нравоучения самой Шарлотты вызвала бы у нее смех и заставила в будущем от них отказаться, но только не сегодня.

— Мое мнение о джентльмене, который так близок с вашим зятем и практически является членом вашей семьи, является личным и останется им, Изабелла, так что займитесь завтраком и хотя бы внешне постарайтесь проявлять ко мне немного уважения, — с достоинством ответила она.