— А что было в папке?

— Да вирусы всякие… Я их коллекционирую на досуге. Это, наверное, плохо, зато очень увлекательно. Вы не знаете, в их налоговом ведомстве компы сетью соединены или нет?

— А что?

— Просто думаю, сколько их в итоге накроется. Многие из моих работ ни один антивирус не берет. Будут теперь мастеров искать… Надо будет к ним на днях заглянуть, оказать дорогостоящее техническое содействие — переинсталировать все, что можно, и стереть все, что не нужно. Кстати, Сергей Степанович, никто из ваших знакомых по их ведомству не горит? Я, по случаю, за небольшие деньги могу…

— Павел, уймись., — посоветовал Чеботарев, — наша работа еще не закончена, нечего халтурить на стороне. Давайте займемся делом.

На улице за то время, пока двери в офисе были закрыты, царило столпотворение. Люди запрудили проезжую часть дороги и возникла пробка. В этой пробке застрял и сам Бородянский, который надеялся собственными глазами увидеть, как махинаторов будут в наручниках сажать в воронок. В итоге он с трудом издали разглядел следователя, вышедшему из офиса в одиночестве и с какой-то папкой, и омоновцев, возвращающих охраннику фирмы его табельное оружие.

"Что-то не так", — мелькнуло в голове Бородянского. Выбраться из пробки уже не было никакой возможности, даже думать было тяжело, такой кругом царил шум. Дело было в том, что пока несколько сотен граждан смирно ждали своих денег у дверей офиса, обмениваясь впечатлениями от "маски-шоу", по другой улице двигалась мрачная процессия вкладчиков "МММ" и прочих подобных загодя лопнувших пирамид, направляющихся к мэрии с требованием выплатить украденные у них деньги.

На перекрестке люди уткнулись в очередь, которая никаких лозунгов не несла. Организаторы попросили освободить проход, поскольку их маршрут был заранее одобрен мэрией и МВД. Люди в очереди доводы выслушали, но никого вперед себя в очереди пропускать не захотели, смутно подозревая, что митингующие лишь подделываются под демонстрантов, а в самом деле хотят получить свои деньги в "Золотом Крюке". Тон в противодействии задавала Роза Парамоновна, которая цепко держалась одной рукой за перила лестницы, а другой показывала демонстрантам худенький кукиш, выкрикивая при этом что-то нелицеприятное про лимиту и шпану, от которых в городе жилья не стало.

Слова дамы вполне могли бы привести к инциденту, но тут демонстрант, на долю которого выпала честь нести впереди колонны транспарант со словами "Верните наши деньги", ойкнул и с помощью солидного набора выражений, которых нет ни в одном русскоязычном разговорнике, привлек внимание своих сторонников к улице перед ними. С другого фланга к очереди приближалась не меньшая числом колонна под лозунгом "Возьмите наши деньги", и оратор впереди орал в мегафон, что отказ "Золотого Крюка" принимать их рубли есть нарушение конституции и геноцид русского народа.

— У тебя что, козел, денег слишком много? — заорали из демонстрации номер 1, оправившись от легкого шока.

— А вам, лохам, небось завидно? — ответили из демонстрации номер 2.

Демонстранты — неудачники обиделись первыми и рванули в атаку. Более зажиточные митингующие решили, что без хорошей драки хорошего дела сделать все равно не получится — и пошли в ответ. В итоге очередь, мирно ожидающая входа в офис "Золотого Крюка", как бы сама собой оказалась вынуждена выполнять роль посредников в мирном урегулировании — то есть, стоя посередине, драться и с теми, и с другими. Роза Парамоновна забралась на ступеньки входа в офис АО и руководила боевыми действиями своих сил, будто Багратион с господствующей высоты. Заодно она бдительно следила, чтобы никто из дерущихся исподтишка не влез в ее очередь не на свое место.

Через головы соседей противники метали друг друга обломки транспарантов, пластиковые бутылки с водой и фрукты, оказавшиеся у женщин в авоськах. Творилось невообразимое. Кто-то из демонстрации номер 1 швырнул в толпу лифчик, чем не столько травмировал оборонявшихся, сколько смутил.

— Видать, не все еще у вас потеряно? — орали из демонстрации номер 2. — Если портки есть, тоже кидайте!

— Мы вам яйца на уши натянем, будете через нос писать! — обещали из демонстрации номер 1. А кто-то, окончательно разбушевавшись, выкрикнул фразу, смертельно обидную для всякого постсоветского человека, живущего на постсоветскую же зарплату:

— Буржуи хреновы!

— Это мы буржуи?! — заволновались в толпе напротив, — а ну-ка, дай нам свою морду, мы ее под палех разрисуем, будешь знать, как ругаться!..

Передовые отряды вновь пошли на штурм, пригибаясь под градом овощей, фруктов и фрагментов окрестных скамеек.

Следователь и омоновцы грустно сидели в машинах, зажатых посреди океана бушующих человеческих страстей. По капоту и крыши "волги" с символикой налоговой милиции то туда, то сюда бегали чьи-то ноги. Следователь внутри грустно смотрел на это безобразие, прижимая к себе папку с документами.

— Ну и денек, — вздохнул он, — а еще с утра град обещали — и на тебе, никакого града!..

По крыше машины в этот момент что-то тяжело ухнуло, и кроваво красная мякоть плюхнулась на лобовое стекло.

— Кровь! — заорал в истерике следователь.

— Арбуз, — спокойно уточнил водитель. — Вон и косточки видны. А до этого апельсины барабанили. И потом они говорят, что народ плохо живет. Зажрались, сволочи!

Бородянский, чью машину также зажало людьми, тоже некоторое время лишь с опаской наблюдал за происходящим. Потом он подумал — махинаторы, наверное, специально затеяли такую бучу для отвода глаз, чтобы самим тихонько смыться через черный ход. В существовании такого хода Бородянский не сомневался. Мысль о том, что его деньги могут уплыть бесследно, придала ему если не смелости, то отчаяния: он выбрался из персонального автомобиля и локтями, ногами и головой начал прорубать себе дорогу к двери офиса. Следом барахтался его водитель.