— Ну, тогда подари мне что-нибудь на память о себе, — прошептала она еще более соблазнительно, прижимаясь к нему своим обнаженным телом, и даже немного подрагивая — то ли от приторного то ли от настоящего возбуждения. Она в шутку попыталась снять перстень и Гунн серьезно насупился.

— Извини, прекраснейшая, но это очень ценный перстень, — честно сказал он, и от его необычайно серьезного тона все покатились со смеху.

Под общие горячие аплодисменты Элия неторопливо поднялась и медленно вернула хитон на свое законное место. Пьеса перешла к заключительной стадии — поединку.

Аттила и Теодорих дрались на палках. И это получалось у них искренне и совсем не по театральному. Да и не умели они изображать сражение. И поэтому эту сценку все смотрели с особым интересом. Юноши — с точки зрения военного искусства и умения, девушки — просто завороженные красивым зрелищем.

Гот был выше и сражался яростно, но Аттила был коренаст, да и старше по возрасту. И в конце концов победил своего оппонента без всяких ролей.

И им аплодировали словно в Колизее.

— Ну что ж, кубок победителю, — сказала Элия, поднося вино Аттиле. Не отрывая от нее своих глубоких глаз, он вежливо поклонился, принимая этот дар.

За отдыхом после игры все как-то незаметно разбрелись по дому.

Рус и Валерия стояли на террасе третьего этажа и смотрели на ночной Рим, на золотой дворец Нерона рядом с мрачным темным силуэтом Тарпейской скалы, на платановые рощи в саду Мецената, яркие огни в котором свидетельствовали о том, что гулянье там уже началось.

Они тихо разговаривали о чем-то серьезном и им старались не мешать.

Элия же сидела в отдаленной беседке в обществе Аэция.

— Я смотрю — ты сильно изменилась, — тихо говорил Аэций. — Раньше тебя не тянуло к юношам, которые младше тебя.

— А ты сам? — улыбалась в ответ Элия.

— Ну, я-то всего на год, — протянул он. — Это ничего не значит.

— Значит, да еще как, — засмеялась девушка.

Аэций пожал плечами.

— Как бы то ни было — все это осталось в прошлом, — сказал он.

— Ну почему же? — проговорила Элия. — У тебя есть возможность все вернуть как было. Вспомни наши сценки. А будут еще более интересные, обещаю! За это время я многому чему научилась, — произнесла она с легкой горечью

Римлянин снова пожал плечами, не обратив внимания на ее интонации.

— Ты же видел, — продолжила она, — я и не соблазняла в общем-то Гунна. Это я делаю несколько иначе — даже в играх.

— Я помню, — равнодушно ответил он.

И Элия слегка отстранилась, внимательно глядя на Аэция.

— Ну что ж, — улыбнулась она устало, поправляя складки своего хитона. — Как знаешь. — Она вдруг засмеялась. — А взгляд у твоего друга, словно два кинжала — аж мурашки пробирают до самой глубины, — и она поежилась.

— Просто глаза у него сильно черные, — пожал плечами Аэций. — Впрочем. Мы давно привыкли и уже не замечаем. Хотя, наверное, на женщин такой взгляд должен производить впечатление.

— А вы действительно с ним друзья? — спросила она задумчиво.

Аэций кивнул.

— Конечно, — подтвердил он.

— Раз так, — сказала она, недобро улыбаясь в темноте. — Ну тогда сделай одолжение — позови сюда Аттилу.

— Как скажешь, — пожал Аэций плечами, приподнимаясь, словно только этого и ждал. — Но предупреждаю — у тебя с ним тоже ничего не получится.

— Я думаю — тут ты ошибаешься, — ответила она ему уже в спину.

Аэций нашел Гунна в обществе Теодориха. Они со смехом и шутками, расспрашивали остроглазую рабыню о чем-то. Девушка откровенно кокетничала и смеялась в ответ, ничего, впрочем, не отвечая.

Не успел Гунн войти в темную беседку, как шею ему обвили жаркие женские руки.

— Победителю полагается поцелуй, — прошептала сестра императора, прижимаясь всем своим телом.

Гунн не стал сопротивляться.

— Однако, как ты странно целуешься!? — вдруг отстранилась девушка.

— Учителей не было хороших, — ответил он не обижаясь.

— Хочешь, я буду твоим учителем? — спросила она томно, и в лунном свете в ее глазах он прочитал только скуку.

— А для чего? — спросил он чуть отстраняясь. — Какой в этом смысл? Особенно тебе?

— Однако ты странный, — покачала головой римская аристократка и присела на лавочку. — Кто же задает такие вопросы?

Гунн внимательно посмотрел на хрупкий женский силуэт, одиноко сидящий в углу беседки.