— Вместе мы будем править миром! — крикнул Хорст. — Вместе мы будем решать не только судьбы Европы, но и судьбы всего мира. Когда мы восстановим свою военную мощь, уж тогда-то мы поговорим на чистом немецком языке и с англичанами, которых мы уже потеснили как великую европейскую державу; поговорим и с разложившимися французиками, которые хотят изолировать нас от руководства НАТО со своим пресловутым директоратом трех держав.

Онемев от страха, Джой наблюдала за разыгравшейся перед ней сценой, и где-то в мозгу отстукивал метроном такт марширующих сапог.

Не обращая внимания на то, что полковник Кэри едва сдерживал свой гнев, Луэлла весело спросила:

— А какова ваша функция в этой затее?

— Если бы вы, миссис Дейборн, следили внимательнее за прессой, вам было бы известно, что полковник фон Мюллер лишь повторяет то, что в последние годы является политикой американского командования.

— То-то посмеялся бы мой отец! Он считает, что вся беда наших военных в том, что они вообще ничего не читают, кроме собственных рапортов. Он даже начинает сомневаться, умеют ли они вообще читать!

У полковника Кэри дрожала рука, когда он наливал двойную порцию виски.

— Боюсь, что вопрос о безопасности Европы вне вашей компетенции, миссис Дейборн. Вот уже десять лет я нахожусь здесь, и…

Луэлла не дождалась, когда он окончит предложение.

— Отец считает, что в этом-то вся и беда. Вы, друзья, слишком засиделись за границей. Вы потеряли связь с родиной. Вы не знаете, что думает народ.

— Не имеет значения, что думает народ. Равно как и политические деятели.

Луэлла весело рассмеялась.

— О, вам нужно обязательно познакомиться с моим родителем! Вы безупречный клинический экземпляр мании величия. А теперь скажите, кто отозвал генерала Макартура из Кореи?

— Генерал Эйзенхауэр, — отрезал он.

— О нет! Президент Эйзенхауэр. А кто пригласил мистера Хрущева в Соединенные Штаты?

— Мы считаем это предательством! — вставил Хорст, прежде чем полковник Кэри успел ответить.

— Вы так считаете? Возможно! Но американский народ думает иначе. Вся беда в том, что вы, друзья, завязли в эпохе, предшествующей Д. Л.

Берта, с возрастающей яростью следившая за дискуссией, суть которой она докладывала отцу, спросила:

— Что означает Д. Л.?

— До Лунника.

Хорст вышел из себя:

— И вы воображаете, мы позволим, чтобы подобная чепуха помешала возрождению Германии? Нас предали в сорок пятом, но сейчас мы опять на коне. Германия уже сильна. Через год мы будем еще сильнее. И тогда мы начнем с воссоединения Германии. Вернем советскую зону, затем Эльзас-Лотарингию, Швейцарию, Австрию, Венгрию, Чехословакию, Польшу — короче говоря, всю Восточную Европу вплоть до Урала и на западе до Ирландского моря.

— Старый германский миф! И за попытку осуществить его мы уже дважды вас отлупили, а?

Хорст оставил без внимания реплику Луэллы.

— На нас возложена историческая миссия, — напыщенно произнес он. — Я пью за эту высокую миссию. — Он дотронулся бокалом до бокала Луэллы и полковника. Мужчины выпили до дна.

— О нет! — И Луэлла демонстративно вылила вино в вазу с розами. — Это же просто идиотизм! Тео говорит, что у обеих сторон достаточно средств взорвать друг друга. И Германия будет первой. — И она сделала выразительный жест: — Alles kaputt! [23]

Хорст так и застыл, сверкая глазами. По знаку отца Берта тронула его за рукав. Он отстранил ее.

— Вы очень красивы, миссис Дейборн, но я боюсь, что головка у вас пустая.

— Может быть, вы правы, но все же ума у меня хватит, чтобы понять: кто может достать ракетой до Луны, тот может достать и до Берлина. Или, точнее, до Бонна. И по-моему, все вы маньяки.

Хорст почти вплотную подошел к ней.

— Так вы думаете, что мы маньяки? Мы, которые менее чем за пятнадцать лет воспряли после самого тяжкого поражения, какое только знала история, — поражения, нанесенного вами, нашими друзьями, не понявшими, в чем гарантия их же собственной безопасности. Мы, которые были вашим заслоном против большевизма. Мы, кто сегодня является единственным народом, устоявшим перед соблазнами Кремля. В нашей исторической миссии впредь поражений не будет. Deutschland uber alles! [24]

Еще не успел отзвучать его голос, как Луэлла вставила:

— А кто же собирается затеять эту канитель с вашим «uber alles», бизнес?

— Мы, немецкий народ.

— Судя по словам немцев, с которыми нам приходилось встречаться, не видно, чтобы немецкий народ был в восторге от этой идеи. Где бы мы ни побывали, в Западной ли Германии, в Западном ли Берлине, мы всюду сталкивались с протестами.

Лицо Хорста застыло в гримасе, обнажив жестокость этого человека, прятавшуюся за улыбками.