Она не сказала ему, что его сегодняшний приезд был им вдвойне приятен, потому что помог рассеять мрачное настроение, вызванное неожиданной смертью девушки из крайней комнаты. О таких вещах обычно не говорят. И не то чтобы эта девушка значила для нее что-то. Джэн никогда и не видела ее. Она знала о ней лишь по санаторским сплетням да еще по непрестанному влажному кашлю, что доносился все время до их комнаты. Но почему-то от этого было еще печальнее: где-то рядом умирает девушка, и ты ничего не знаешь ни о ней, ни о том, что она вот-вот может умереть, и узнаешь только тогда, когда все уже кончено. Но сейчас, глядя на Барта, который так и пышет здоровьем, трудно думать о смерти.

Она показала ему тоненькую зеленую стрелочку, пробившуюся из луковки гиацинта в горшочке. Они с трепетом смотрели на этот вестник пробуждения жизни, слишком сильно взволнованные, чтоб говорить, взволнованные тем, что именно в это утро, когда зима так властно заявляла о себе, показался зеленый стебелек и напомнил им, что весна вернется снова, а вместе с весной к ней придет освобождение, и они будут вместе. Спрятанная под слоем почвы луковка шевелилась, росла, весной она зацветет.

Когда пришло время уходить, он поцеловал ее легко и нежно, и даже после его ухода ей казалось, что его присутствие согревает холодную, утопавшую в тумане комнату.

На следующий вечер Барт постучал у дверей маленькой квартирки Дорин. У него вошло в привычку заходить к ней время от времени среди недели, чтобы обсудить последние новости о здоровье Джэн. Дорин встретила его у дверей в алом домашнем халате, делавшем ее по-детски юной и легонькой. Волосы у нее были распущены по плечам в непривычном беспорядке.

«А она хорошенькая, — с удивлением подумал Барт, — никогда не замечал этого раньше».

Дорин приняла его приветливо, от ее былой неприязни не осталось и следа.

— Заходи, садись и располагайся как дома. У меня тут страшный беспорядок. Только что помыла голову, итеперь вот пытаюсь волосы высушить у радиатора.

Барт опустился на старый диванчик Джэн и стал наблюдать за Дорин. Воздух в квартирке был тяжелый, из светового колодца проникали запахи канализации, в комнате было жарко от включенного радиатора. Все тут наводило на воспоминания. Ему хотелось жаловаться Дорин на свое одиночество, но у Дорин хватало своих неприятностей, чтобы еще слушать его нытье. Мысль о том, что теперь, когда Джэн так далеко, ему на целом свете и поговорить по-настоящему не с кем, на мгновение повергла его в уныние.

Дорин поднялась и, сняв со спинки стула свое пальто, протянула его к радиатору.

— В такую мерзкую погоду ни за что вещи не высушишь. А мне бы не хотелось плащ покупать.

Она прибрала в комнате и, улыбаясь, повернулась к нему.

— Я тебе сейчас чаю приготовлю. Мне и самой давно уже хочется, да для одной себя лень его готовить было.

Ему нравилось, как ловко и аккуратно она двигается по комнате. Ставит чайник, расставляет чайную посуду. Ему нравилась ее непринужденность, ее дружелюбие. Джэн повезло, что у нее такая сестра.

— Вчера был у Джэн.

Дорин удивленно обернулась с чайником в руке.

— Ну да. У меня несколько часов выдалось свободных после обеда, ну, я вскочил в поезд — и туда.

— Как она выглядит?

— Отлично. Прибавила полтора килограмма.

— О, это чудно, Барт! На будущей неделе у нее будет просвечивание, и тогда уж мы точно узнаем, как идут дела. Я жду не дождусь, пока результаты просвечивания не получу.

— Уверен, что все хорошо будет. Она отлично выглядит, — Барт улыбнулся, вспомнив свою поездку, и протянул ноги поближе к радиатору. — Знаешь, мне все больше и больше нравится эта миссис Карлтон. Джэн просто повезло, что у нее такая соседка.

— Конечно, повезло. Особенно если вспомнить, какие там старые ведьмы попадаются.

— Да, угрюмые тетки, правда?

— В понедельник у них там девушка умерла из крайней комнаты — я видела сообщение в газете.

— Серьезно? А Джэн мне ничего не сказала. Я думал, та поправляется.

Барт почувствовал какое-то смутное беспокойство.

Дорин, присев к столу, налила ему чаю.

— Я рада, что ты у нее побывал. Особенно после этого случая.

— Мне там вчера просто жутко стало. Все окна и двери распахнуты, и туман все ползет, ползет, пока все внутри не заполнит. Я знаю, это полезным считается. Но уж больно мрачный способ лечения. У меня от этого мороз по коже продирает.

— Да. А у меня для тебя приятная новость. Мне сегодня на работе сказали, что я смогу в конце следующей недели часть своего отпуска использовать, и вот я заказала место в пансионе поблизости с санаторием.

— Вот это здорово! А я, может, с тобой на субботу и воскресенье поеду.

— Это будет замечательно. Я не очень-то умею речи произносить, но мне бы хотелось, Барт, чтоб ты знал, как я ценю все, что ты для Джэн сделал и делаешь.

— Бога ради! Не будем начинать все сначала, правда?