— Ну, это, несомненно, несколько вольная интерпретация того, что я сказал вашей невесте. И это было сказано, разумеется, на случай, если все будет развиваться успешно.

Барт почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, будто он ходит по краю трясины.

— Когда же она сможет снова подняться?

Доктор Мёрчисон Лейд развел руками.

— Я предписал ей три месяца полного покоя в постели, а вероятней всего, это протянется и шесть месяцев. В зависимости от того, что покажет снимок, этот срок может и удлиниться. Больше я вам пока ничего сказать не могу.

Барт в упор смотрел на доктора, на его приглаженные брови дужками, на его красные щеки и сложенные сердечком губы. И в мозгу у Барта кипели мысли, которых он не смог бы выразить словами.

— Шесть месяцев, — выдавил он из себя наконец. — Вы хотите сказать, еще шесть месяцев в санатории?

— Постельный режим может быть наиболее удовлетворительным образом осуществлен в санатории, но он может также должным образом соблюдаться и дома, если родные больного проявят готовность заботиться об этом.

— Но мы думали… вы сказали… Мы рассчитывали на октябрь…

— Боюсь, что вы все-таки не представляете себе, как трудно что-либо предсказать, когда речь идет о туберкулезе.

— Еще шесть месяцев… — все еще не веря себе, повторял Барт.

— А может быть, и больше.

— Но… но…

В нем кипело возмущение, и не столько против доктора, сколько против самой жизни.

— А ей и в самом деле больше ничем, кроме покоя и пневмоторакса, помочь нельзя?

— Ничем. И от пневмоторакса мы пока тоже воздержимся. Жидкость, которая, вы простите мою прямоту, уже наполовину заполнила ей грудную клетку, действует сейчас как пневмоторакс, и, пока она не вносит инфекции, мы предоставим природе делать свое дело.

— А если она будет вносить инфекцию?

— Тогда возникнет необходимость операции.

Барт снова почувствовал, что стоит на краю трясины. Он представил себе изуродованную Джэн, ее иссеченное шрамами тело, и у него засосало под ложечкой.

— А что если попробовать новые лекарства?

Доктор коротко усмехнулся.

— Вы, я вижу, читаете газеты. Они, к прискорбию, слишком оптимистичны. И, к сожалению, пока, несмотря на заявления прессы, нет каких-либо определенных лекарств или средств, которые излечили бы туберкулез. Их нет, и, хотя я вполне поддерживаю ваш призыв к активным действиям, я не вижу все-таки, что бы я мог прописать мисс Блейкли, кроме покоя.

Стены комнаты поплыли в глазах у Барта, и он вцепился в край стола.

— Шесть месяцев, вы сказали, в санатории?

— Лучше, конечно, в санатории, хотя это зависит уже от вашего решения.

— Но мы не сможем, мы рассчитали средства только до конца октября.

Доктор поднялся.

— Это весьма прискорбно, хотя, вероятно, сама моя юная пациентка была бы рада вернуться домой. Она так и не смогла по-настоящему освоиться с санаторской жизнью, и у нее есть сестра, которая может за ней ухаживать. Где они живут?

— У них квартирка — жалкая дыра на Кингз-кросс.

— Не совсем то, что нужно. Но, может быть, они смогут переехать.

Барт поборол в себе искушение сказать, чего стоит этот совет, когда достать квартиру в Сиднее труднее, чем найти золото. Он стоял, неловко комкая в руках шляпу и стараясь привести в порядок мысли.

— Но, доктор, ведь сестра ее работает. Мы оба работаем, и Джэн будет целый день одна.

Доктор Мёрчисон Лейд сочувственно похлопал его по плечу.

— Поверьте мне, я очень хорошо понимаю ваши затруднения. И я глубоко сожалею, что дело приняло такой оборот. Мисс Блейкли — одна из моих любимых пациенток.

— Вы, конечно, и дома будете навещать ее.

Доктор грустно покачал головой.

— К сожалению, это невозможно.

— Но ведь она ваша пациентка.

— Дорогой мой, мистер… э-э-э… мистер Темплтон, у меня много пациентов и в Сиднее и в провинции, которых я изредка навещаю. А лечат их местные врачи, которые при этом консультируются со мной. Время от времени я принимаю их у себя и, таким образом, могу следить за ходом болезни и давать им соответственно советы.

— Вы хотите сказать, что ей придется искать другого врача?

— Вовсе нет. Просто прибавится еще местный врач. Зайдите ко мне после следующего просвечивания, и если оно покажет, что пневмоторакс сможет снова принести ей пользу, то я в нарушение всех своих правил сам его сделаю. И я смогу как-нибудь по пути заскочить к ним на Кросс. В этом случае я бы для вас назначил более низкую цену — скажем, за две гинеи вместо трех.

Барт хотел пробормотать какие-нибудь слова благодарности, но слова просто не шли у него из горла. Доктор стоял, сложив руки за спиной.