Силы в удар было вложено гораздо больше, поэтому и последствия оказались ещё более жуткими - чего стоит только окровавленная, с оторванной челюстью прыгающая голова или искореженная кисть, отлетевшая на несколько ярдов?

Понятное дело, я бы на это смотреть не стала, но оборотню было интересно. Отъехав на некоторое расстояние, сжимая меня железными ручищами, он с упоением наблюдал за тем, как бьются в агонии солдаты Императора.

Разумеется, оправившись от первоначального шока, военные не остались в стороне, вскинув арбалеты. Лэрзена, похоже, их старания только раздражали, поэтому, эффектно отослав назад очередной поток болтов, он перестал уничтожать врагов прицельно, а воспользовался уже знакомым мне голубоватым туманом. Результат был закономерен - шесть трупов.

Стоп, почему только шесть? Как умудрились выжить те пятеро?

– Чтоб его черви заживо съели, брюхатый орочий выродок, мразь кладбищенская, светлый маг!
– это была только часть ругательств, которые пробормотал оборотень, остальные я, как порядочная девушка, предпочла не расслышать.

Бросив тоскливый взгляд на солнце, Лгор потянулся к рукояти своего тесака.

– Ну, чего расселась? Слезай, давай!
– меня грубо толкнули в бок. Вот тебе и телохранитель!

Я возражать не стала, начала сползать на землю - поторопилась.

– Я тебе что сказал, мохнатый недомерок, в деревне меня ждать!
– заметив, что мы не уехали, рявкнул Лэрзен.
– Если с ней что случится, сам о смерти молить станешь! Только быстрой она не будет.

– Не могу я смотреть, как тебя убивают!
– насупившись, ответил Лгор.
– Я ей лошадь оставлю, а сам с тобой...

Маг ничего не ответил: не до этого было - на сцену вышел его светлый оппонент и попытался набросить на него какую-то блестящую сеть.

Оборотень истолковал его молчание по-своему, втащил меня обратно на спину мерина, сунул в руки повод, буркнул что-то о направлении, которое следует выбрать, и ринулся на подмогу... А кому, собственно? Кто для него Лэрзен: друг, хозяин?

Пока волшебники были заняты отыскиванием болевых точек друг друга (выглядело это устрашающе, грохот и треск стоял такой, что хотелось заткнуть уши), оставшиеся в живых солдаты решили решить проблему кардинальным способом - убить тёмного мага. Рассредоточившись, они по команде вскинули арбалеты...

Я не выдержала и завизжала. Глупо, потому что внимание блюстителей закона тут же переключилось на меня. И ладно бы только их - имперский волшебник тоже нашел более интересный объект для экспериментов.

Понимая, что только что совершила величайшую ошибку, я, полагая, что лучше сломать шею, упав с лошади, чем попасть в пыточную камеру, изо всех сил ударила ногами по бокам мерина. Точнее, по боку, так как сидеть по-мужски по причинам приличия не могла. Животное среагировало и припустило рысью. Эх, медленно, те четверо меня догонят!

Вдруг на меня будто накинули петлю, затянули вокруг туловища и резко потянули назад.

Как я удержалась в седле - сама не понимаю, как не потеряла равновесия за эти, показавшиеся вечностью, пару мгновений.

Магическое лассо исчезло так же внезапно, как и появилось. Зато возник навязчивый голос в мозгу: "Вернись, остановись, мы не тронем тебя!". Он медленно, но верно перерастал в приказ, мне стоило большого труда не подчиниться, не натянуть повод.

И тут по груди веером разошлось приятное тепло, разрушавшее колдовство. Источником его оказался вовсе не амулет Садерера, а мамин агат. Он нагрелся и будто начал светиться. Точно, он светится.

Будто на прикосновение любовника, более приглушенным сиянием ему ответил кулон ангерца - и вот я, словно богиня, окружена ореолом. Он неоднородный - сердцевина серебристая, а края - колючие, цвета пламени.

Где-то я что-то о подобном читала... Смешение магий! Но ведь этого не бывает, не уживается тёмная магия со светлой... Я пригляделась - всё верно: искрящееся солнечное полукружье Дня и рваная, изогнутая лента иссиня-красной, темнеющей на глазах Ночи.

Значит, он наложил какое-то заклинание, поставил защиту? Светоносный, тогда я должна буду всю жизнь молиться за его душу!

По движению воздуха я ощущала, как бессильно бьётся, пульсирует, отражаясь от моего щита, магия имперского мага. Это самое главное, самая страшная своей необратимостью опасность, которая мне угрожала: от людей можно попытаться убежать, от волшебника - невозможно.

Осторожно оглянувшись, прикидывая разделявшее меня и солдат расстояние, я, наплевав на дорогие мне пару минут назад приличия, кое-как перекинула вторую ногу через луку седла - пусть уж увидят моё нижнее белье, пусть заклеймят срамницей, чем отдадут в руки палачу. В том, что в случае чего попаду именно к нему, я не сомневалась: теперь мне припишут не только наведение порчи, но и убийство секретаря Наместника, и кражу секретных государственных бумаг.