Напрасно будут высматривать в нескончаемом дожде дозорные Тория Самийского бредущий по зеленой долине долгожданный обоз. Напрасно будут обещать гураты злым легронерам скорое прибытие продуктов, палаток и терпкого вина, которое может согреть продрогшее тело в любую погоду. Напрасно. Все это похоронено, перемолото, смято и перемешано с камнем.

Такая она — война.

А Марнолий, боясь света, дождется дня и, рыдая от боли и ненависти к мальчишке, будет пробираться к границе. Через несколько дней его подберет отряд кэтеровских всадников, оставленных для охраны лагеря у реки. Еще через неделю, отмытый, подлеченный, на свежих лошадях, он помчится, сопровождаемый надежной охраной, в столицу Империи. Ни один человек в том отряде не будет знать истинной причины, по которой Марнолий так стремился предстать перед суровыми очами верховного Императора Кэтера. Только он один, только Марнолий. Слава, богатства, почести, так же как и позор, должны доставаться тем, кто их заслужил.

Известие о том, что человек, называющий себя караванным мастером, видел именно наследника Ара-Лима и его телохранителя, не вызовет у Каббара особого любопытства. Он, повелитель огромной империи, догадывался, а может и наверняка знал, что аралимовский щенок, спасенный из Мадимии, прячется в горах и готовит против него, всесильного Императора Кэтера военные планы.

Жив? Что с того? Пусть проживет еще лишний месяц. Не он первый, не он последний. Рано или поздно легрионы Кэтера перемелют горную страну со всем ее населением. И рано или поздно он, Каббар, получит сердце этого мальчишки, возомнившего себя повелителем Ара-Лима. Глупец. Только такие щенки, как это аралимовское отродье способно тешить себя мыслями о возвращении. Империя Кэтера незыблема и ничто не сможет подорвать ее могущества. Ни какой-то там юнец, оставшийся в живых и через пятнадцать лет возвестивший о своем праве на трон уничтоженной страны. Ни горняки, дикие варвары, посмевшие помогать выскочке.

Не заинтересовало Каббара известие и о том, что многочисленная армия подлых горных варваров напала на обоз и в страшной битве полностью разграбила его, не оставив в живых никого из солдат империи. Император верил — легон Торий и его баталийский легрион найдет достаточно возможностей, чтобы и без обоза уничтожить и отряды горняков и крепость, которая, по словам разведчиков, единственная основа могущества горного народа.

При встрече с караванным мастером верховный Император был как всегда добр и милостив:

— Ты смелый человек, — говорил Каббар, благосклонно поглядывая на караванного мастера. Сидел он на троне, перебирая пальцами драгоценные бусы слушал сбивчивый рассказ караванного мастера. — Рискуя своей благородной жизнью, ты, тем не менее, сумел принести важные сведения.

— Я служу тебе, мой Император, — отвечал Марнолий, упершись носом в пол и не смея поднять головы.

— Империя не забывает верных и смелых граждан, — Каббар пошевелил пальцами, давая понять, что Марнолий больше ему не интересен. — Приди завтра с утра и обратись к распорядителю. Я прикажу щедро наградить тебя. Смотри только, не напейся на радостях и не свались в дорожную канаву.

Марнолий, рассыпаясь в благодарностях, пополз по мраморному полу к выходу.

Если он больше не нужен всесильному Императору Кэтера, то стоит ли и дальше мозолить ему глаза? Завтра он получит обещанную награду и навсегда забудет страхи того дня, когда под камнями погибли сотни императорских солдат. Никто и никогда не узнает, что произошло в том ущелье на самом деле. Некому сказать. А уж он, Марнолий, караванный мастер, даже под пытками не раскроет рта.

Если сведения, доставленные караванщиком, были не особенно интересны верховному Императору Кэтера, то они в большей степени заинтересовали мага Горгония. Он, стоя за троном императора, вслушиваясь в каждое слово и наблюдая за каждым движением слишком уж испуганного Марнолия, задумчиво качал головой, размышляя об услышанном.

Наследник жив. Это маг знал и без караванного мастера. Десятки его лазутчиков находились в Ара-Лиме, собирая крупицы слухов, частицы рассказов, вырисовывая настоящую картину. Многие наемники, посланные в горную страну с приказом убить юного короля, вернулись ни с чем, если вернулись вовсе. Все приметы и все собранные сведения, включая и недозволенное вмешательство в мир духов, подтверждали существование аралимовского наследника. Но слова о страшном телохранителе, который охранял наследника, весьма взволновали Горгония.

Вестей от тайных агентуров, посланных с легрионом Тория, пока не поступало. И рассказ караванного мастера, якобы видевшего мертвого телохранителя, косвенно подтверждал нарушение Крестоносцами Старого Договора.

Если Крестоносцы отошли от Договора, скрепленного Великой Печатью земли огня и неба, если они предоставили себе право обратиться напрямую к запретным источникам, то это могло значит только одно. Договор, заключенный между Крестоносцами и Избранными, который был подписан кровью самого первого младенца, рожденного в новом тысячелетии, разорван. Раз и навсегда.

— Подлые колдуны. Коварные крестоносцы, — шептал Горгоний, покусывая изъеденные гнойными струпьями губы. — Не выдержали испытания. Не смогли перебороть свою любовь к слабым и поверженным. Решили помочь ребенку? Взяли под знамена восставшего мертвого майра? Как глупо с вашей стороны. Очень глупо. Значит и нас, Избранных, не сдерживают обещания и клятвы? Значит и мы, Избранные, можем без всякой опаски говорить с другой стороной? Но ошибаться нельзя. Ошибки дорого обходятся тем, кто совершает их. Слова презренного караванщика могут быть обманными. Нужна полная уверенность. И тогда…, тогда Избранные покажут, кто имеет право властвовать над миром.