— Он завладел пистолетом. Пытался убить нас.

— Будьте впредь осторожнее, пожалуйста!

— Конечно, — заверил Круз.

— И еще: я попросил бы не умерщвлять пленного до утра. Он должен предстать перед советом, который решит его судьбу. Это наш закон.

— Разумеется.

Последыш хмыкнул.

— Успехов! — пожелал юноша сурово и скрылся.

— Сейчас не будет больно, — пообещал Круз и достал шприц.

Митяй смолк.

— Ну-ну, стрелять не боялись, чего теперь боимся…

— А, — сказал Митяй странно. — А, хы. А-а-а!

— Чего вопишь, придурок? — спросил Последыш и сплюнул.

Митяй замолк снова, задрожал, закрыл глаза.

— Ты говори. Говори, — посоветовал Круз. — Говори, что в голову взбредет. А мы послушаем.

Митяй всхлипнул и заговорил. Он плакал, шмыгал носом, вскрикивал и — говорил, говорил неустанно, боясь оборваться, замолчать хоть на секунду. Круз слушал, кивая, поддакивая, спрашивая коротко — чтобы хоть как-то направить поток слов.

А через полчаса пожалел, что вздумал любопытничать. Сколько раз уже было и сколько раз объясняли, что обычный, средний человек не знает ровным счетом ничего о мире, в котором живет. Знает только крохотный кусок, в котором его жизнь содержится, да и про него рассказать толком не способен. Умение связно рассказать, без лишнего и не отвлекаясь, — детище тысячелетней традиции. В конце концов, в Средние века люди мотались по свету как угорелые, а кто оставил про то рассказы? Пара-тройка школяров, раввинов и монахов. А что уж ожидать от того, кто в своем имени три буквы распознает и тем горд? Этот же тип не из Средневековья, нет. Его народец ракетно ускорился к пещерам. Средневековье проскочили, почти не заметив, и в каменный век не свалились лишь потому, что автоматы под рукой. Сущий ребенок: то хнычет, то хвастает, то грозится, то ноет. И слюни с соплями.

Впрочем, кое-что из бреда все же складывалось в связную картину. Жил подземный народец повсюду: на станциях метро, в проходах, провалах, убежищах и глубоких складах. Растил подземную гадость, дрался, сношался и торговал. На поверхность лазил и торговал с тамошними. Но с поверхности все — уроды больные, известное дело. Настоящие люди — они внизу. Они чужих едят, потому что чужие — они вовсе животные. Баба, если нормального родила, то в силе баба и стоит много. И может менеджером стать над всей станцией, и бабы у нее в совете, а мужики только воюют и товар носят. А у пролетарских ряхи в три полы, они картошку растят под стеклом и гонят из нее. У конечных пшеницу купить можно, зерно такое, вкусное. А сюда полковник гонит, скотина, места ему мало, но все равно гнилых долбить нужно…

— Хватит, — сказал наконец Круз зевающему Последышу. — Пойдем спать.

— А я? А я? — встрепенулся Митяй.

— А ты — здесь, — сообщил Последыш, крутя узел на веревке.

— Тебе он нужен? — спросил Круз, оглядев увязанного Митяя.

— Мне? Зачем?

— Тогда зови здешних, и пошли.

Когда пришли в комнату, где пили грибной чаек, там было пусто и темно. За окном лежали руины огромного города, подсвеченные ленивыми, тусклыми звездами. Да на горизонте, на северо-востоке, мерцало ядовито, трупно.

Круз устроился в кресле, вытянул ноги. И подумал, что смерть можно было выбрать и не такую хлопотную. Потом усталость, уже давно тянувшая веки, навалилась и закрыла глаза.

Когда Круз проснулся, за окном серело предрассветье — зябкое, мокрое. Последыш уже не спал. Стоял у дверей, в одной руке — пээм, в другой — кабар. Круз, чертыхнувшись про себя — в крестец будто песку насыпали, — отскочил к стене, вытянул пистолет, слушая шага по коридору. Нахмурился, махнул Последышу — отбой тревоги.

Дверь толкнули, затем постучали. Круз откинул щеколду.

— Уходим отсюда. Быстро! — приказал Дан, глядя из коридора.

Круз, задавив готовый вырваться вопрос, послушно выбежал в коридор. Дан дышал тяжело, на лице его блестели капли пота.

— Вниз, по лестнице! Да не туда, в конец коридора!

По лестнице скатились кубарем. Внизу Круз подхватил Дана, поволок через вестибюль, мимо баррикады из бетонных блоков. За ней, обратив к потолку припорошенное проказой лицо, всхрапывало тело в бронежилете.

Выскочили из распахнутых настежь дверей, пробежали мимо баррикады снаружи. БМП. Круз, холодея, вскарабкался на башню БМП, дернул люк, свалился внутрь. Шлепнулся на сиденье, потянул, нажал, повернул. Моточудище взрыкнуло.

— Быстро! — закричал Дан, вваливаясь в башню.

Когда проскочили через мост из провалившихся авто, когда оставили за спиной автостену от дома до дома и покатились по гладкому пустому шоссе, Круз спросил наконец:

— А в чем дело?

— Элои, — ответил Дан. — Элои и морлоки.