Куда более продвинутым оказался раздел про наркотики. Можно узнать много полезной информации — почем в Сан-Франциско трава, где и как ее надо брать («Если тебя ведут в темный угол, просят деньги вперед и пытаются всучить серые опилки без запаха — ударь негра по лицу и пошли его на хуй. Не покупай наркотик, в котором не уверен, — нехуй поощрять»), что героин — последний наркотик и что сан-францисские автобусные водилы работают только на speed'e. Движение, говорят, оживленное, сориентироваться не успеваешь. В Москве бы поездили.

Другой прикол «Базы» — анкеты на самые разные темы. От «Как быть с Сербией?» («разбомбить к ебеням» или «ну ее на хуй» — за первое высказалось несколько больше) до «ебет ли вас положение с неграми в Анголе?» (среди вариантов ответа — «ебет, но не так сильно, как в родном городе»).

Больше всего впечатляют результаты анкеты про любимый наркотик Что грибы в Америке не растут, можно было и так догадаться (впрочем, анкету заполняют не обязательно американцы), джанки не до компьютера, а кокаин слишком дорог и вреден для здоровья. Не вдаваясь в детали, скажу результат: первое место заняла трава, традиционный для России алкоголь на третьем, законопослушный кофеин на четвертом. И — главный хит! — на втором месте таинственный наркотик под названием «трезвость». Что это — мне неведомо, но я на всякий случай заполнил анкету два раза, второй раз указав именно его.

Меня больше всего вставляют не журналистские изыски про кино или наркотики (это я и сам могу), а светские новости неизвестной мне американской тусовки. Вот, к примеру, про дни рождения: «Говорят, новые русские развлекаются деньгами, Кастанедой и химией. Мы, новые американские, завтракаем красной икрой со спидом и засыпаем на кабельном телевидении с гашишем. В подобном контексте было бы странно справлять дни рождения за длинным столом с принесенным бухлом, обсуждая подтексты в стихотворениях — разве что все это в голом виде и на кислоте. Так, красавица Валерия Рубина-Трубина справляет День Рождения в стиле «госпиталь»: мальчики — раненые, девочки — медсестры, и все весь вечер друг друга лечат».

Очень правильно организованное мероприятие. С выдумкой, с чувством. Так и подмывает в ответ похвастаться, как я позавчера отмечал день рождения в городе Зеленограде. Но нет, хуй им, новым американским, пусть сдохнут от зависти, не скажу!

Да, нелегко было писать статьи про Интернет в 1997 году. Непонятно, что читатель знает про Сеть; не очень ясно, кто читатель «Птюча», который в очередной раз сменил формат; непонятно, что можно делать в «Птюче», что нельзя. Как всегда, когда непонятна аудитория, статья получается ни туда ни сюда — и в книжку я ее включил преимущественно ради смешной статистики (желающие могут проверить, во сколько раз вырос Интернет, ориентируясь по русским и английским словам) и ради прекрасных цитат из «Базы». [25]

Буквально после того как я написал эту заметку (и маленькую статью в саму «Базу»), «База» фактически перестала обновляться. Там, правда, появился аудиофайл, снятый с автоответчика брата Эака («Почему не работает радио?») и прекрасный форум «Как умер твой хомячок?» (кстати, если заглянуть в самый низ страницы, можно найти несколько псевдопорнографических рассказов, в том числе любимый мною «Москва и москвичи» Инны Райхман). Зато сам Зак стал петь песни — в смысле стал петь песен еще больше — и время от времени концертирует в Москве и Питере. Первый раз приехав в Северную Калифорнию, я пытался встретиться с ним, и Зак позвал меня на какую-то парти, спросив, достаточно ли я красив, чтобы быть его date (то есть чтобы наша встреча выглядела как свидание)? В тот вечер я был занят и до парти не добрался, а когда мы встретились с Эаком, вопрос о date он больше не поднимал — видимо, я оказался недостаточно красив.

История про мат в Рунете вполне очевидна: когда все только начиналось, цензуры не было и все писали, что хотели. Законодатель сетевых мод Антон Носик всегда горячо защищал право на самовыражение, поминая с именами-отчествами штук двадцать классиков, использовавших ненормативную лексику в своих текстах. Со временем, как и следовало ожидать, произошло расслоение: появились ресурсы, где мат неприемлем ни при каких условиях, и, с другой стороны, места, где без мата писать как-то неприлично, — такие, как fuck.ru и целая семья его клонов. Мне же всегда была милее ситуация смешения языков — и тут я не могу не привести рассказ Норвежского Лесного, еще одного ветерана Рунета, с которым я познакомился в том же Zhurnal.ru Сейчас Норвежский трудится в очередном проекте Носика — англоязычном русском сайте MosNews. com.

Итак, Норвежский Лесной рассказывает:

— У нас в старой «Газете. ру» была игра на троих — с Носиком и Лехой Андреевым. Игра заключалась в постепенной легализации матерных слов. Начинали мы с легких слов (сука), постепенно продвигаясь к тяжелым (хуй и пизда). Помню, в «Лесных далях» (колонка НЛ, названная так в честь пансионата, где проходил РИФ — СК) очень мне хотелось слово «хуй» употребить, но случая нормального не было. В конце концов выход был найден: к заметке «Про Духовность» была прицеплена картинка с изображением кирпичной стены с надписями «хуй», «духовность» и «здесь была Линор Горалик».

Как известно, человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. Мы, конечно, часть человечества, но нам почему-то все время приходится, смеясь, здороваться со своим настоящим. Понимая при этом, что смеяться, в общем-то, нечему.

В то время, когда большинство моих коллег и друзей пытались вызволить свои деньги из банков, искали хоть что-нибудь по старым ценам или просто рвали на себе волосы, я был в отпуске. То есть я успел уехать из России, когда кризис уже начался, но еще было непонятно, как долго он продлится и чем чреват. Я гордо решил не напрягаться и отдыхать, тем более что денег у меня после покупки внезапно подорожавших авиабилетов фактически не осталось. Думать же о том, что, вернувшись в Москву, я стану безработным, не хотелось, и потому я решил о кризисе просто забыть. Сделать это было не очень трудно, так как местного языка я не знал, англоязычных газет мне не попадалось, да и телевизора в доме, где я остановился, не было (за месяц до моего приезда хозяйка выкинула его в окно во время семейной ссоры). И потому я решил, что про кризис мне все расскажут в сентябре, когда вернусь, и даже никого о нем не расспрашивал.