– Все, понял, ждите доклада, – сказал он наконец, убрал трансивер на пояс и вытащил очередную сигарету.

– Трудный случай? – спросил Валюшок, заранее напрягаясь и расправляя плечи, и без того широкие.

– Да нет, – Гусев закурил и прибавил ходу. – Случай несложный, но противный. Идем обезглавливать независимый пенсионный фонд. У президента уже два предупреждения за насильственные действия. А теперь он секретарше морду разбил при попытке изнасилования. Прямо маньяк какой-то. Ничего, в каменоломнях ему будет куда руки приложить.

– Да уж…

– Не перебивай. Теперь слушай, какие наши дела. Хреновые они. Надо изъять клиента из офиса немедленно и втихую. Никакие документы еще не готовы, милицейского прикрытия нет. Есть только устное заявление потерпевшей. Она сейчас в офисе, и ей было сказано, что если пикнет, вообще убьют. Она напугана, я ее понимаю. А главное – этот тип неуправляем и с минуты на минуту ситуация может обостриться. Так что наша задача пройти в офис, на месте разобраться и действовать. Главное – девчонку защитить. Неплохо для первого дня, а, суперагент Валюшок?

Суперагент Валюшок в ответ что-то промычал и напрягся еще больше.

– Можно, конечно, прямо на входе назвать себя, – заметил Гусев. – Но тогда даю сто процентов, что пока мы будем подниматься, охрана предупредит шефа – идет АСБ. Были уже прецеденты… Если этот козел девчонку в окно выбросит, чтобы лишнего не болтала, нас с тобой по головке не погладят.

– Ты серьезно? – не поверил Валюшок. – Так вот прямо возьмет, и в окно…?

– Разумеется. Такое случалось уже сто раз. Они же все психопаты, эти насильники, им как в голову вступит, не соображают ни хрена. Его, конечно, допросят, и на каторгу он загремит, но девчонке – конец. А оставлять тебя одного стеречь охрану я не имею права. Вот такая, блин, засада. Понял теперь, почему выбраковка ходит минимум по трое?

Валюшок утвердительно хмыкнул.

– В крайнем случае всех поубиваем, – утешил его Гусев.

На Поварской выбраковщиков обогнала машина «Скорой помощи», проскочила вперед метров на сто и ловко причалила к тротуару.

– А вот и наша труповозка, – показал на «скорую» Гусев. – Как часы работает. Значит так, господин Валюшок. В здании действовать строго по схеме номер два. А именно?..

– Свою принадлежность к АСБ не обнаруживать, поперед батьки не лезть, держать тебе спину, – отрапортовал Валюшок.

– Всячески оберегать ведущего, для чего активно вертеть головой и таращить глаза, – заключил Гусев с усмешкой. – Так, снимаем значки, прячем в карман. И застегнись. Нет, постой. Ну-ка, кру-гом!

Гусев придирчиво оглядел Валюшка – не выпирает ли из-под куртки оружие. Похлопал себя по бокам. Нет, здесь понадобится чертовски опытный взгляд. Как хорошо, что «комбидресс» слегка гнется и не сковывает движений… И вдвойне хорошо, что Валюшка, как стажера, еще не успели навьючить тяжеленной сбруей, положенной ведомому – сверхплоский ноутбук, мобильный ретранслятор, сканер отпечатков и прочая техника.

«Кажется, пробьемся».

– Вперед! – скомандовал Гусев. – И… Погоди. Честное слово, Леш, это все – какая-то нелепая случайность. Слишком круто для твоего первого дня!

«Скорая» пристроилась за небольшим грузовиком и в поле зрения охранной системы офиса не попадала. Гусев и водитель «труповозки» обменялись издали многозначительными взглядами. Валюшок своему ведущему от души позавидовал. Выбраковщики отличали друг друга на улице, пользуясь сложным комплексом условных знаков. Но Гусеву такие методы были ни к чему – его, похоже, все знали в лицо. «Интересно, а бандитам он тоже всем известен? – подумал Валюшок. – Вряд ли. Те, кто его видел, недолго оставались на свободе, а на каторге гусевский словесный портрет ни к чему, все равно оттуда не возвращаются… Удивительно – сколько ни пытался, не могу представить себя на каторге. Мне туда просто не попасть. И это, черт побери, здорово. Неужели я такой хороший человек? Получается, хороший. А Гусев? А те выбраковщики, которым он сам зачитывал „птичку“? Наверное они тоже поначалу были отличные парни, но работа их сломала. Ничего, я не сломаюсь. Я для этого слишком точно знаю, что такое хорошо, а что такое плохо».

У двери офиса Гусев на секунду замялся, что-то то ли соображая, то ли вспоминая, а затем решительно нажал кнопку звонка.

– Да! – отозвался динамик, встроенный в стену.

– К господину Юрину посетители, – сообщил Гусев.

– Вам назначено?

– Разумеется! – бросил Гусев.

Дверь щелкнула замком, и они вошли.

Охраны на проходной оказалось немного – трое, но каждый по отдельности мог бы скрутить обоих выбраковщиков в бараний рог. Особенно Гусеву не понравился самый пожилой из секьюрити, явно начальник смены. В нем чувствовался опытный боец, возможно бывший оперативник, привыкший брать врага хитростью и реакцией. «Ох, расколет он нас, – мелькнуло в голове. – Не вижу металлодетектора, но все равно мы рискуем. Может, все-таки представиться?»

Размещался пост бестолково, иначе не позволял тесный вестибюль. Здесь было узко. Стойку с компьютером и мониторами слежения развернули единственно возможным образом. Скученность охраны давала Гусеву преимущество при внезапной атаке, но сильного облегчения от этой мысли он не испытал. Гусев терпеть не мог честный бой на равных. Пояса охранников украшали массивные газовые револьверы, но под стойкой, за которой сидел их старший, наверняка пряталось нечто крупнокалиберное. «И может быть даже с патроном в стволе. А чего я так нервничаю? Давно не работал, вот отчего».