Майор демонстративно посмотрел на часы.

– А действительно! – оживились в первых рядах. – Куда Бобика заныкал, начальник?

– Он где-то в Америке залег, – нехотя ответил майор. – Ищем. Вместе с ФБР ищем.

– Точнее ФБР ищет, а вы к ним в гости катаетесь, – заметил кто-то. – Виски со льдом, клубника со сливками, зеленые бумажки с портретами…

Майора основательно перекосило. Теперь Валюшок смог бы его описать: «крепко обиженный человек в галстуке».

– Сами же упустили, – буркнул майор. – А мы за вас отдувайся.

Группа угрожающе зашипела. Валюшок пригляделся: здесь не было его ровесников, в основном люди глубоко за тридцать, а то и за сорок. Ветераны Агентства. И чем-то пресловутый Бобик их всех здорово взял за живое.

– Хватит! – Мышкин хлопнул ладонью по столу. – Короче! Время. Отвели душу, и будет с вас. Так сказать, хлебом не корми – дай наехать на человека. А он, между прочим, нам халтурку подбросил. Короче, майор, рисуйте задачу.

– Опять за ментов говно разгребать, – буркнул плечистый дядька, сидевший от Валюшка слева. Валюшок его узнал: это был Калинин, один из мышкинских ведущих. Он еще зевал на планерке в отделении, чем навлек на себя гнев начальства. А может и не зевал вовсе, просто не успел гадость сказать.

Майор вместо того, чтобы рассердиться, вдруг улыбнулся. Мол именно это и разгребать. Каждому свое. Кому-то тонкая работа, а некоторым, которые полагают себя круче всех – лопату в руки и вперед. Для этого, собственно, и создавали АСБ.

– Итак, вот что у нашего ведомства есть для вас, – сказал майор. – Семь лет назад суд присяжных оправдал пятерых. Это была устойчивая преступная группа, за ними числится минимум одно убийство, множество фактов вымогательства, разбои, грабежи. Мы их ломали, как могли, а на суде все равно дело рассыпалось. Лидеру дали пятнадцать лет строгого, а остальных – за недоказанностью. Разумеется, после «указа сто два» они легли на дно. Мы их долго искали – и вот, нашли. Снова лазают по городу. Похоже, ведут разведку, высматривают слабые места в нашей системе. Ищут, чем бы поживиться. Сейчас эта компания отмокает в сауне, отсюда пара кварталов. Пробудет там… Минимум еще часа два. Вряд ли они вооружены, но может быть всякое. И у охраны, понятное дело, какая-нибудь пукалка найдется. Сауна в прошлом бандитская, да и сейчас там народ собирается довольно поганый. В общем, можно не церемониться. Гребите всех. И побольше шухера. Чтобы те, кого потом отпустят, надолго запомнили и другим рассказали. А основные лица мы вам сейчас покажем…

Мышкин утвердительно кивнул и повернулся к видеопроектору.

– Вот так всегда, – заявил Калинин. – Как из уголовника признание выбить, так вы и лапки кверху. А честных людей запугивать…

– Закон суров, но это закон, – развел руками майор. – Всего лишь буквы. И мы этим буквам обязаны следовать. Не то, что некоторые.

– Интересно, что ты будешь делать, майор, когда нас всех поубивают? – спросил Гусев. – Кому ты будешь это говорить – побольше шума, ребята, побольше страха на гадов нагоните… Омоновцам своим, которые под тем же законом ходят? И так же, как ты, зубами скрипят, когда адвокаты отмазывают убийц? Чего стоит твой закон без АСБ, а, майор?

– Если честно, Павел, я с самого начала был против «указа сто два», – сказал майор. – Я и сейчас против. Двухступенчатого правосудия не может быть в принципе. Где это видано…

– А где видано, чтобы ты ночью прошел сквозь огромный город, и навстречу тебе попадались сплошь улыбающиеся лица? – парировал Гусев. – Где видано, чтобы на каждой скамеечке влюбленные сидели, и ни одна сволочь, ни одна… – он задохнулся и умолк.

– И чтобы простой работяга за год мог на машину накопить, – ввернул Калинин. – А бутылка трешник стоила?

– Кто о чем, а вшивый о бане, – откомментировали с передних рядов. – А действительно, майор, где еще так живут?

– В Европе, – скромно ответил майор.

– Хватил! – фыркнул Калинин. – И вообще, начальник, если ты такой принципиальный, какого черта к нам таскаешься?

– Вообще-то, я не сам пришел. У меня приказ взаимодействовать.

– Хорошо, а что руководство твое думает?

– Да не нужны вы уголовке! – взорвался майор. – На фиг не нужны! И без вас справимся. Ясно?! Мы просто ловим момент. Пока вы есть – пользуемся.

– Паранойя какая-то, – помотал головой Калинин. – Верно, Пэ?

– Угу, – согласился Гусев. – У тебя раздвоение личности, майор. Ты готовый клиент одного нашего интересного департамента. Где двери без ручек и всем постоянно спать хочется.

– Короче, вы фотки будете смотреть? – поинтересовался Мышкин. – Пятнадцать минут до выхода. Большая труповозка уже на месте должна быть. И закрывайте, так сказать, дискуссию.

– Уже закрыли, – сказал Калинин. – Только вот… Ты это, майор. Ты правильно сказал: пока мы есть, надо ловить момент. Потому что скоро нас не станет. Ты-то, понятное дело, плакать не будешь. Но вот народ… Люди нас еще вспомнят. Потому что вы эту страну… Нет, не удержите. Попомни мое слово, не удержите вы ее. Здесь еще браковать и браковать. Каждого десятого выводить из строя и на Колыму. Вот так.

Майор что-то хотел сказать, но передумал и отвернулся.

– Короче, гасим свет, – подвел черту Мышкин. – Давайте, парни, запоминайте вражьи рыла. Чтоб их всех…

Сауна занимала длинный полуподвал жилого дома. В прежние времена Мышкин обкладывал такие заведения со всех сторон и устраивал спектакль с ультиматумом через мегафон и прочими театральными выкрутасами. Чаще всего осажденные прятали оружие и другие компрометирующие предметы и понуро лезли в руки выбраковщиков, уповая на то, что пронесет нелегкая. Местное население торчало из окон и ловило кайф от того, как его берегут и защищают. Иногда выбраковку даже подбадривали радостными воплями – сцены усмирения бандитов особенно воодушевляли пенсионеров из числа самых малограмотных.