– Х-мм… Твое дело. Меня удивляет другое. Ты не учитываешь, что в ресторане может сидеть наблюдатель от ментов. И что там добрая половина столиков уже занята.

– Ну, тебя-то менты волновать не должны…

– Меня – нет. Мое дело – прикрытие.

– …а честных граждан не заденет, обещаю.

– Телом будешь закрывать? – предположил старший донельзя язвительно.

– Конечно, – согласился Гусев на полном серьезе, от чего у Валюшка нехорошо защемило под ложечкой.

– Как знаешь, Пэ, – старший поднял руки, давая понять, что сдался. – Одно могу обещать: я – могила. Парни тоже. Верно, парни?

«Парни» хором промычали что-то утвердительное.

– Дело святое, – высказался сурового вида уполномоченный, матерый дядька лет пятидесяти. – Мочить надо гадов. Давно пора. Ведь лезут же, снова лезут изо всех дыр, как тараканы! Сколько мы их в расход пустили, а они снова лезут…

– Слабину нашу почуяли, – бросил старший, и Валюшку показалось, что он эти слова уже не раз слышал. Конечно слышал. В Центральном.

– Есть! – выдохнул один из наблюдателей. – Вижу! Скорее всего – он!

По комнате прошла волна общего движения. Старший бормотал в микрофон, отдавая распоряжения второй половине группы, блокировавшей тылы ресторана. Несколько выбраковщиков быстро выскочили за дверь. Валюшок в который раз проверил игольник.

Никогда в жизни ему не было так страшно.

Клиент подъехал к ресторану на потрепанной «десятке». Его сопровождала пара быкообразных типов, от вида которых Гусеву сразу полегчало. Он боялся увидеть в свите Писца телохранителей новой формации: симпатичных людей с дорогими прическами и без лишней мускулатуры, подмечающих любой намек на опасность, а в бою – резких и стремительных. Эта же парочка двигалась как коровы на льду, и не сумела даже толком осмотреться.

Впрочем, сам Писец тоже оказался тот еще увалень. Он словно на машине времени прибыл из начала девяностых, когда Москву заполонили бритоголовые ублюдки. Рядом с ним современная охрана не выполняла бы очень важной своей функции – внешне походить на охраняемого.

И против ожидания, пластической операции Писец не сделал. Только отпустил бороду, выкрасил ее заодно с волосами в светло-русый цвет, да еще очки нацепил. Это точно был он, никаких сомнений.

Троица вошла в ресторан. Гусев вопросительно оглянулся на старшего.

– Все чисто, – сказал тот. – Контрнаблюдения не отмечено. Мои бойцы встанут на места, как только ты начнешь. Один нюанс. Клиента все-таки пасут менты. На солидном удалении. В ресторан не полезут.

– А уверяли, что понятия не имеют, откуда он едет… – протянул Гусев. – А если не менты? Проверь.

– Номера на машине ментовские.

– Тогда плевать. Леха, готов?

– Угу, – еле выдавил Валюшок, чем заслужил оценивающий взгляд старшего.

– За мной! – скомандовал Гусев.

– Живите, мужики… – напутствовал их старший.

Все свои действия Гусев и Валюшок расписали заранее. Более того – отрепетировали их в тактическом классе, где раз двадцать совершали разные эволюции вокруг парты, имитирующей ресторанный стол. Но теперь Валюшок понятия не имел, чего захочет Гусев. И поэтому решил не дергаться попусту, а ждать.

Как ни странно, животный ужас немного ослаб.

Спустившись вниз, к двери на улицу, Гусев остановил ведомого и привычно его оглядел.

– Хорош, – заключил он. – И красиво, и оборудование не торчит. А как тебе галстук идет! Не то, что мне. Леха, почему ты не ходишь на работу в галстуке?

– Да ну его… – вяло запротестовал Валюшок. Сейчас на нем был красивый длинный плащ, костюм, белоснежная сорочка и галстук, который долго выбирала жена, уверенная, что ее Лешка идет с Гусевым валять дурака на какую-то официальную церемонию.

Сам Гусев драпировался в элегентное черное полупальто, делающее его похожим на убийцу из Чикаго тридцатых годов – только шляпы не хватало. Если судить по седине в волосах, Гусев давно и успешно работал на одну из тамошних «семей».

– Хорошо. Действуем четко по схеме. Выносим этих двух быков. Только вот что. Фокус с разговором между нами – отставить. Я все беру на себя. Стреляй по слову «извините». Ясно? Потом ты держишь Шацкого, а я говорю с Писцом. Все, – он натянул тонкие лайковые перчатки.

– Есть, – поняв, что его функции особенно не меняются, Валюшок несколько воспрял духом.

– И не спрашивай меня, на фига это нужно, – строго приказал Гусев. – Нужно, и все.

– Понял.

Послышался вызов, Гусев достал мобильный телефон. Штатный трансивер он сегодня бросил в отделении.