— Ваши Говорящие Рыбы отрицают такое равенство, — отпарировала Сиона.

Ее голос, полный недоверия, был гораздо лучшим локатором ее положения на его спине, чем сама ее скрюченная фигурка. Лето остановился между двумя заплетенными дюнами и дал стихнуть вихрю кислорода, вырывавшемуся из хвоста.

— В наше время все стало не так, как прежде, — сказал он. — Но у мужчины и женщины эволюционно выработались разные задачи. Однако у фрименов была жесткая взаимозависимость. Это равенство было залогом выживаемости.

— Зачем вы привезли меня сюда? — зло спросила Сиона.

— Оглянись, — ответил он.

Лето почувствовал, как Сиона повернула голову назад. Помолчав, она заговорила:

— Что я должна увидеть?

— Мы оставили какие-нибудь следы? Ты можешь сказать, откуда мы пришли?

— Поднялся небольшой ветер.

— Ты хочешь сказать, что он скрыл следы?

— Кажется, что… да.

— Эта Пустыня делает из нас то, чем мы были и чем мы остаемся, — сказал он. — Это настоящий музей наших традиций, и ни одна из них в действительности не утеряна.

Лето заметил небольшую песчаную бурю, прошедшую на южном горизонте. Сиона тоже, без сомнения, ее разглядела. Впереди бури поднимались полосы песка и пыли.

— Почему вы не хотите сказать, зачем я здесь? — снова спросила Сиона. В голосе ее явственно звучал страх.

— Но я уже сказал тебе.

— Вы ничего мне не сказали.

— Как далеко от башни мы отошли?

Она задумалась.

— Тридцать километров? Двадцать?

— Дальше, — сказал он. — Я могу двигаться очень быстро по своей земле. Разве ты не чувствовала ветер на своем лице?

— Чувствовала, — ответила Сиона. — Но зачем вы спросили, как далеко мы отошли от башни?

— Сойди с меня и стань так, чтобы я видел тебя.

— Зачем?

Хорошо, подумал он. Она думает, что я брошу ее здесь и умчусь с такой скоростью, что она не сможет меня догнать.

— Сойди, и я все тебе объясню, — сказал он.

Она соскользнула с его спины, обошла и приблизилась к его лицу.

— Время движется быстро, когда чувства полны, — сказал он. — Мы двигались больше четырех часов и прошли шестьдесят километров.

— Почему это так важно?

— Монео положил в карман накидки сухой паек, — сказал он. — Поешь немного, и я все тебе расскажу.

Сиона нашла в кармане кубик сухого протомора и, глядя на Лето, начала жевать его. Кубик был аутентичен старинному фрименскому. В него было даже добавлено немного меланжи.

— Ты почувствовала свое прошлое, — сказал он. — Теперь ты должна приобрести чувствительность к будущему, к Золотому Пути.

Она проглотила кусок.

— Я не верю в ваш Золотой Путь.

— Если тебе суждено выжить, ты в него поверишь.

— В этом и заключается ваше испытание? Верь в путь Великого Бога Лето или умри?

— Тебе не надо верить в меня во что бы то ни стало. Тебе надо поверить в себя.

— Но тогда зачем мне знать, насколько далеко мы ушли?

— Чтобы понимать, сколько тебе придется идти. Она коснулась рукой щеки.

— Я не…

— Ты сейчас стоишь непосредственно в центре бесконечности. Оглянись и пойми, что такое бесконечность, в чем ее сокровенный смысл.

Она посмотрела вправо и влево. Вокруг была Пустыня в своей нетронутой величавости.

— Мы пойдем из нашей Пустыни вместе, — сказал он. — Ты и я.

— Вы не пойдете, — зло огрызнулась она.

— Это фигуральное выражение. Но ты пойдешь. В этом я тебя уверяю.

Она посмотрела в направлении, откуда они пришли.

— Вот почему вы спрашивали о следах.

— Если бы даже они сохранились, ты не смогла бы дойти обратно. В Малой Цитадели нет ничего, что помогло бы тебе выжить.

— Даже воды?

— Ничего.

Она отстегнула трубку, отсосала оттуда немного воды и пристегнула трубку на место. Он заметил, с какой тщательностью она запечатала конец трубки, хотя не застегнула клапан рта, но Лето слышал, что отец предупреждал ее об этом. Сиона хотела оставить рот свободным для разговора.

— Вы говорите, что я не смогу бежать от вас, — сказала она.

— Беги, если хочешь.

Она обошла Лето кругом, осматривая пустынную окрестность.

— Есть поговорка об открытой Пустыне, — сказал он. — «Одно направление ничуть не лучше другого». В какой-то степени это верно и сейчас, но для меня это не имеет значения.