Галдар тем временем схватил Атту за голову и крепко держал, пока другой минотавр в солдатских доспехах с эмблемой Саргаса ловко намазывал ее рану какой-то коричневой жижей.

— Ты бы с удовольствием откусила мне руку, а, псина? — сказал Галдар, и Атта прорычала что-то в ответ, заставив минотавра усмехнуться.

Воин, закончив свою операцию, кивнул начальнику. Галдар отпустил собаку, и оба они отскочили назад. Атта несколько неловко поднялась и, не сводя подозрительного взгляда с минотавра, подошла к Рису, чтобы тот погладил ее. Затем, хромая, приблизилась к зеленому плащу, понюхала его, потрогала лапой и, обернувшись к монаху, завиляла хвостом, словно говоря: «Ты это исправишь, хозяин. Я знаю, что исправишь».

— Атта, ко мне, — приказал Рис.

Но собака осталась на месте. Она снова царапнула плащ и заскулила.

— Ко мне, — повторил Рис.

Атта, понурив голову и поджав хвост, медленно, болезненно хромая, вернулась к хозяину и улеглась рядом. Положив голову на лапы, она испустила глубокий вздох.

Галдар присел на #корточки рядом с телом. Он двигался медленно и неуклюже. Его шерсть, слипшаяся от крови, была измазана той же коричневой мазью, которой он лечил Атту. Галдар приподнял край плаща и взглянул на Паслена.

— Саргас приказывает нам почитать его. Он будет известен среди нас как Kedir ut Sarrak.

Рис улыбнулся сквозь слезы. Он надеялся, что дух Паслена еще здесь и слышит эти слова.

Воины собрали свои вещи, готовясь отправиться в путь. Никто не хотел оставаться в этом месте дольше, чем необходимо.

— Ты можешь идти, монах? — спросил Галдар. — Если можешь, пойдем с нами. Мы поможем тебе нести твоего мертвого друга и пса. Если пес не будет кусаться, — ворчливо добавил он.

Рис с благодарностью принял предложение.

Один из минотавров поднял маленькое тело. Другой нес Атту. Собака сопротивлялась и лаяла, но Рис велел ей сидеть тихо, и она успокоилась и позволила минотавру нести себя, хотя и не переставала ворчать.

— Благодарю тебя за помощь… — начал Рис.

— Я тут ни при чем, — перебил его Галдар и махнул рукой в сторону воинов. — Можешь благодарить этих непослушных олухов. Они нарушили мой приказ и пришли за мной, хотя я велел им оставаться по ту сторону гор и ждать меня.

— Рад, что они тебя не послушали, — сказал Рис.

— Если хочешь знать, я и сам рад. Идите, идите, — велел он своим подчиненным. — Мы с монахом не можем скакать так быстро. С нами ничего не случится. В этой долине остались лишь призраки, а призраки не могут причинить нам вреда.

Минотавры, похоже, не были в этом так уверены, но они подчинились Галдару и, хотя и шагали медленнее, чем могли бы, отошли на расстояние оклика.

Галдар и Рис шли рядом, оба хромали. Галдар, морщась, прижимал руку к телу. Один глаз у него заплыл, по голове от основания рога струйкой текла кровь. У Риса ныли живот и челюсть, отчего ему было больно дышать.

— Куда ты теперь пойдешь? — спросил монах.

— Вернусь в Джелек, к своим обязанностям посла в вашем человечьем государстве. Сомневаюсь, что тебе хочется попасть туда, — добавил он, искоса взглянув на Риса. — Но я и мои воины тебя не бросим. Мы подождем вместе с тобой, пока не прибудет подмога.

— Подмоги, скорее всего, придется долго ждать, — возразил Рис, внутренне испустив вздох.

— Думаешь? — спросил Галдар, и на губах его мелькнула усмешка. — Тебе бы следовало иметь больше веры, монах.

Рис понятия не имел, о чем это он, но, прежде чем он успел спросить, усмешка минотавра исчезла. Он взглянул вниз, в каменную долину, усеянную черными кристаллами.

— Мина пошла с ним, так? С Богом-Странником?

— Надеюсь, что так, — ответил Рис. — Молюсь, чтобы это было так.

_ — Я в молитвах не силен, — фыркнул Галдар. — И если бы я захотел молиться, мне бы пришлось обратиться к Саргасу, а мне кажется, что сейчас Рогатый Бог не очень-то расположен слушать меня. — Он смолк, затем торжественно добавил: — Если бы я мог молиться, то я бы помолился о том, чтобы Мина нашла то, что ищет.

— Так ты простил ее? После всего, что она с тобой сделала? — удивился Рис.

Минотавры были мало склонны прощать кого-либо. Они были народом Бога Мести.

— Можно сказать, у меня уже вошло в привычку ее прощать. — Галдар потер свою культю и поморщился. Странно, боль в несуществующей руке была сильнее, чем в местах недавних увечий. Он добавил, вызывающе и вместе с тем пристыжен но: — А ты? Ты простил ее, монах?

— Когда-то я отправился в путь, терзаемый ненавистью и жаждой мести, — промолвил Рис. Взгляд его обратился к минотавру, несущему маленькое тело, к зеленому плащу, который хлопал на ветру. — Но это уже в прошлом. Я прощаю Мину и молюсь о том же, о чем и ты, — чтобы она нашла то, что ей нужно. Хотя я не уверен, что об этом стоит молиться.