– Стоять! – Дядя Федор схватил за плечо рванувшегося было на помощь Ушакову Макса Лычова.

Служивший раньше на Северном Кавказе Водоплясов из собственного опыта знал, что вытаскивать раненого из-под огня – опасная затея. Особенно когда невидимый стрелок не спешит добивать поверженного и с криками катающегося по земле противника, хотя имеет на то все возможности.

Получается, автомат все-таки заряжен спецбоеприпасом. Хреново. Интересно, много у них еще артефактов?

– Патроны экономят? – предположил еще один член их группы, Ваня Харитонов, словно подслушав мысли командира.

– Нет, – с досадой сплюнул себе под ноги Водоплясов. – Ждут, пока высунемся. Тогда всех и положат. Захар, тут метров пять. «Святую броню» вокруг меня растянуть сможешь? Готов? Раз, два, три!

Предсказание Дяди Федора сбылось: стоило ему показаться из укрытия, как практически сразу откуда-то донеслись новые выстрелы, затем на несколько секунд утихли – видимо, стрелок перезаряжал оружие – и послышались снова. Не обращая внимания на сыплющийся с небес град пуль, который успешно сдерживался возведенными псионами вокруг Водоплясова щитами, Федор ухватил Ушакова за куртку возле плеч – и потащил назад, под прикрытие металлических конструкций детской площадки. Женя перестал стонать и безвольно запрокинул голову. Огромное черно-красное пятно на асфальте смешивалось с отражавшей бегущие над головой облака дождевой водой в лужах, а следом за волочащейся по земле фигурой тянулась широкая багровая полоса. Знаки дрожали и истаивали один за другим, восстанавливать их не успевали. Видимо, ноги Ушакова уже не умещались в защитную сферу, потому как одна из шальных пуль напоследок с визгом выбила фонтанчик горячей плоти с внутренней стороны его второго, здорового бедра. Но тот уже никак не отреагировал на боль, потеряв сознание.

– Слева, верхний этаж, окно лестничного пролета, – кратко отрапортовал Водоплясов, опуская на землю тело Ушакова и прислушиваясь к его редкому дыханию.

– Ага, вижу, – выглянув на мгновение из-за ската детской горки, обшитой горячими от солнца листами кровельного железа, сообщил Лычов.

– Далеко не высовывайся, – напомнил ему Захар.

– Да отстань уже, зануда, – огрызнулся тот и, аккуратно слепив матрицу «невидимого молота», метко швырнул знак в заданном направлении.

В следующий миг от открытого окна отделилась бесформенная черная тень – и беззвучно, камнем рухнула вниз. Следом с каким-то ненастоящим пластмассовым стуком на асфальт упал автомат Калашникова.

– Прощенья просим, – развел руками Макс. – Я не нарочно.

В третьем подъезде было чисто, светло и тихо. По прихоти строителей вестибюли этажей, сообщавшиеся с лифтовыми шахтами, были отделены от лестничных пролетов, потому группе пришлось разделиться: Дядя Федор отправился вверх пешком, а Румянцев поехал на лифте, для надежности застопорив двери соседней кабины стоявшим на столике в холле первого этажа горшком с фикусом. Даже если кому-то из врагов придет в голову перерубить тросы кабинки, псион не сильно пострадает, зато спуститься по шахте никто не сможет.

Лычов и Харитонов обшаривали тем временем соседний подъезд.

Первое, что бросилось ему в глаза, когда двери лифта разъехались перед Захаром в стороны, это тонкая безжизненная рука с миниатюрным золотым браслетом на запястье, видневшаяся в проходе коридора, куда выходили расположенные на этаже квартиры. Молодая женщина была убита в упор – по-видимому, ей размозжили голову железным прутом. На всякий случай Захар осторожно выглянул из-за угла: коридор был пуст, лишь вдалеке виднелась распахнутая настежь дверь одной из квартир.

Внутри царил форменный бардак: скорее всего, в момент нападения здесь завязалась нешуточная борьба. На полу валялись осколки разбитого зеркала, лежали раскиданные в беспорядке вещи, одна из стен прихожей была обуглена и оплавлена, видимо, в результате действия какого-то знака, который использовал, защищаясь, хозяин квартиры. Сам хозяин, облаченный в неприлично задравшийся махровый халат, лежал тут же, на кафельном полу. На окоченевшей, почти белой ноге неуклюже висел единственный шлепанец, а из груди криво торчала черная рукоять ножа.

Решив не тратить время на оценку разрушений, Румянцев выставил «невидимую броню» и медленно пошел вперед, стараясь не наступать на размазанные по кафелю скользкие бурые пятна. Под ногами предательски хрустело битое стекло. Навалившаяся слабость и давление на знаки однозначно указывали, что враг где-то поблизости. Здесь, в квартире. Маскируется, тварь.

Нападение произошло в тот момент, когда Захар непроизвольно отвлекся, обернувшись на раздавшиеся за спиной шаги подоспевшего Водоплясова. Расположенная чуть впереди и справа дверь ванной комнаты с грохотом распахнулась, и оттуда вылетел вооруженный топором здоровенный детина с безумными, глядящими в никуда глазами. Топор с грохотом вонзился в стену, кроша хрупкий гипсокартон, Захар едва успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под сокрушительный удар лезвия. Еще один короткий стремительный замах, и зеркальная прихожая разлетелась вдребезги, обильно роняя вокруг собственные обломки и какую-то бытовую мелочь. Третьего удара не последовало: умело посланный Федором «невидимый молот» свалил «дровосека» на пол раньше, чем тот успел даже вскрикнуть.

– Три, – меланхолично подытожил Водоплясов.

Свободно вздохнувший – ментальное давление исчезло – Румянцев торопливо заглянул в гостиную, на кухню и в спальню: везде оказалось пусто. Необследованной оставалась лишь еще одна комната – дальняя, рядом с ванной, откуда вылез обездвиженный Дядей Федором владелец топора. Входить туда не хотелось – чувства предупреждали об опасности.

– Ты поосторожнее, – тихо предупредил напарника Водоплясов. – Там точно кто-то засел, ауру видно. Вдруг у него ствол…