– У вас отличная память. Кроме всего прочего.

«Все прочее» включало очень многое. Алина Владимировна, опьяненная предчувствием огромных денег, милостиво улыбнулась галантному юноше.

Лиза ревниво оглядывала рыжую девицу. Та весело жевала жвачку и посматривала то на Валдаева, то на Поля.

– Наверное, нам следует уединиться? – обратился Поль Деманже к Лизе. Он достал из кейса объемный пластиковый конверт.

– Да ладно вам! – вмешалась Алина Владимировна. – Оглашайте! Как в кино. Здесь все свои.

– Лиза? – вопросительно глянул на героиню бала Поль. – Вы согласны?

– Да, – кивнула Лиза. – Начинайте.

– Не томи, Поль! Мне так хочется шампанского! – вставила Ирина.

Шампанское дожидалось на столе. Анн-Мари проявила предусмотрительность и заказала в ресторане несколько бутылок. «Обмыть офис, – ясно выразилась она. – И наследство!»

– Ну, пожалуй… – Поль открыл конверт и достал бумаги. – Тут буквально пара строк…

Андрей Черданцев оставил дочери квартиру в Париже.

– И?.. – с застывшей на лице улыбкой процедила Алина Владимировна. – А дальше?

– Содержание, которое вам выплачивается, будет и впредь поступать на Лизин счет.

Если бы на Алину Владимировну сейчас свалилась бетонная плита, она выглядела бы менее раздавленной.

– Вы рассчитывали на большее? – участливо осведомилась Анн-Мари. – Нате-ка водички. Выпейте.

– Ух ты! – жизнерадостно хрюкнула с дивана Ирина. – Хатка в Париже! Не хило! Блеск! Мне бы кто подарил! Правда, господа?

– А письмо? – тихо спросила Лиза.

– Письмо? – не понял Деманже.

– Он не оставил мне письма?

– Нет. По крайней мере, мне ничего не поручено вам передать. Кроме документов на квартиру.

Лиза опустила голову.

– Нет, неужели это все? – убито обратилась к юристу Алина Владимировна. Она бессильно смотрела на бумагу в его руке, словно там должны были появиться строчки, наполненные другим смыслом. – Ну как же?! Он не имел права так с нами поступать!

– Мама! – одернула Лиза. – Перестань!

Алине Владимировне потребовалось неимоверное усилие, чтобы сохранить лицо. Ее сердце билось в предынфарктных судорогах. Она не верила, что все мечты разрушены. Ей казалось, что Поль сейчас достанет из кейса еще один документ и все встанет на свои места. Миллионы, которые она уже считала своими, вернутся к ней!

Валдаев и Здоровякин вышли на крыльцо, следом за ними вынырнул и Поль. В воздухе офиса витало предчувствие глобальной дамской истерики, джентльмены предпочли смыться.

– Сигарету? – предложил Поль.

– Мы не курим, – отказались коллеги.

– А я курю. Из моих грехов этот наименее тяжкий.

– Ты отлично говоришь по-русски.

– Спасибо бабуле. Она виртуозно владеет языком. Любит его. Вы не слышали, как она матерится?

– Она еще и матерится?! – отпрянули мужики.

– Как… э-э… Как изготовитель обуви.

– Как сапожник.

– Точно. Вылетело слово. Но, видно, решила вас не шокировать. Поберегла ваши нервы.

– Я бы не сказал, что она особо берегла наши нервы, – вздохнул Здоровякин. – А что ж этот… Черданцев… Дочери ни фига не оставил?

– Как это ни фига, – обиделся Поль. – А парижская квартира? Она через десять лет знаете сколько будет стоить!

– Через десять лет, возможно, и Парижа не будет, – скептически заметил Валдаев. – Американцы промахнутся. Запустят парочку ракет мимо Афганистана. У вас в Европе такая скученность. Как на китайской барахолке.

– А Черданцев вполне мог дочери прямо сейчас подкинуть миллион-другой, – заметил Здоровякин. Чувствительный и нежный, он тоже скорбел об утраченном Лизином богатстве. Словно это ему недодали.

– Насколько я знаю, мсье Черданцев оставил деньги клинике, где лечился последние три года. И своей femme. Она врач-онколог, лечила его и была с ним до последней минуты. Думаю, он справедливо распорядился состоянием.

– Да что говорить! Справедливо, не справедливо… Его деньги. Лизина мамаша сильно расстроилась.

– Красивая женщина. Charmante. И дочурка славная, – сказал Поль.

– Не облизывайся, – неожиданно свирепо рыкнул на француза Валдаев. – У тебя и так большой фронт работ. Обрабатывай свою пашню.