Шрифт:
– Да. Ими же и получил по морде.
– Кофе в постель?
– Она этого вообще не выносит. Три дня не сходил ожог с плеча. Знаешь, как больно!
– Понятно. Интернет-карты ей покупать не пробовал? Или там еще что-нибудь… Не знаю, всякие компьютерные прибамбасы?
– Карты ей не нужны, у нее открытый доступ. Прибамбасы… Я ей комплект нижнего белья купил. Из «Дикой орхидеи». Двести долларов, между прочим, стоит.
– И мне не показал! – в отчаянии воскликнул Валдаев. – Еще друг называется!
– Зеленый. Тут типа березовых листочков, и тут. – Здоровякин показал на себе, где конкретно располагались листочки. Чтобы прикрыть его мужское достоинство, потребовалось бы несравненно больше листочков, чем присутствовало в оригинале.
Валдаев следил за манипуляциями друга с каким-то гомосексуальным интересом.
– И что?
– Разорвала в клочья и отправила туда же, куда и цветы, – мне в морду.
– У тебя не морда, а прям мусорная корзина какая-то, – сокрушенно вздохнул Александр. – Так. А секс? Занимаетесь?
Валдаев знал, что да, сексом Здоровякины занимаются, правда, Олимпиада бывает чаще. Как и ожидалось, Илья скорчил унылую рожу.
– Иногда. Последний раз – два месяца назад. И то в порядке одолжения, – подтвердил он печальную гипотезу Валдаева.
– Два месяца назад?! – В голосе Александра звучал благоговейный ужас, трепет. – Два месяца!
– Два! – с махозистским удовольствием повторил Здоровякин. – Ты бы так смог?
Валдаев поперхнулся.
– Да я еще успею. На кладбище долго придется лежать без секса. Так, ну я понял. Ты кретин!
– Спасибо.
– Мария наверняка решила, что больше не интересует тебя как женщина!
– Да я все время намекаю, что хочу!
– Значит, неинтенсивно намекаешь!
– Я уже боюсь близко подходить, она взрывается из-за всяких пустяков.
– Эх, Илюша, Илюша, что ты сделал с девочкой! Вспомни, какой была Маша, а? Ты не пытался изнасиловать?
– Совсем спятил?
– А что? Женщины легче прощают веселую наглость, чем липкие от неуверенности руки. Будь смелее!
– Ты сейчас насоветуешь, скотина.
– Ну, тогда я не знаю. Не понимаю. Девчонку всегда можно уломать. Что-то ты делаешь не так.
– Не забывай, она не девчонка, наподобие твоих однодневных подружек, а моя жена. Еще дети эти под ногами постоянно путаются.
– Я придумал. Я заберу детей к себе, а вы отправляйтесь на Карибы в романтическое путешествие.
Теперь переглянулись Здоровякин и Пульсатилла. В их скрестившихся взглядах сверкнуло подозрение, что Валдаев внезапно повредился умом.
– Ну нет, я погорячился, конечно, – опомнился Саша. Он был готов на подвиг ради счастья друга, но явно переусердствовал в своей самоотверженности. – Детей отдайте бабушке.
– Бабушка, кстати, тоже человек и хочет жить.
– Ладно, сдаюсь. Я не знаю, не знаю, как тебе приручить собственную жену. А, вспомнил. – Саша хлопнул себя ладонью по лбу. – Давай заведи себе любовницу, так, для вида. Пусть поревнует.
– Нет, ты совсем сдвинулся. Она же и так меня ревнует. К Настасье.
– Настасья, согласись, довольно далеко. А увидев рядом с тобой симпатичную полногрудую соплюшку, Маша поймет, что Настасья оставила твое сердце и что, если она, Маша, не изменит поведения, она тебя потеряет.
– Нет, не хочу так.
– Тогда все, сдаюсь. Разводитесь. Ну что поделаешь? Ну не удался ваш брак.
Валдаев так разочарованно вздохнул, словно это он был женат на единственной дочери американского миллиардера и ему давали отставку.
– Но Маша вроде не собирается разводиться, – напомнил Илья. – Нет, не собирается.
– Тогда не все потеряно. Значит, она просто вошла во вкус. Скандалы для нее показались более интересной формой супружества, чем тихая заводь, в которой вы плескались, как наяды, до появления Настасьи.
– Давай я пока ничего не буду предпринимать. Поживу у тебя. Только Пульсатиллу надо как-то изолировать ночью. Чтобы она по мне не топталась.
– Бессовестная ты тварь, Здоровякин! Вставай, хватит валяться на полу. Поедем на работу!
– Тебе звонят, – обрадовал Родион, вручая Лизе трубку радиотелефона.
– Я слушаю, – небрежно бросила Лиза и тут же почувствовала, что сердце ухнуло, провалилось, щеки порозовели, уши и вовсе запылали.
Звонил без вести пропавший гражданин Валдаев.