Шрифт:
– Нет, я никогда там не работала, Игорь Владиславович. Но я знаю, конечно – в прошлом году сама своего троюродного брата устраивала.
– Естественно, на дневное к экономистам?
– Естественно.
– И чё – сколько было?
– Двести.
– Двести?? – я поражен до глубины души. Кто бы мог подумать, что теперь экономическое отделение «индастриала» так котируется!
– Да. Во-первых, к нам конкурс резко вырос – знают, что учиться легко, а в нефте-химическом или техническом любая оценка несколько тысяч стоит; иногда за тройку холодильник покупают. Все, кто к нам приходит из других вузов, говорят, что у нас тут вообще рай для студентов.
– А, во-вторых, – инфляция, хочешь сказать?
– Ну, конечно.
– Но это же ты мне общую цену назвала, за которую любая девчонка в комиссии работает. А она ведь не все эти деньги себе берет.
– Само собой.
– Поэтому скажи мне, пожалуйста, сколько в принципе достаточно иметь, чтобы поступить к нам?
– Сто.
– То есть девочки в комиссии за сто процентов работают?
– Ага.
«Неплохо… Двоих воткнул – зарплата доцента за полтора года, или одна моя весьма успешная сессия. А ведь эти девочки почти все еще студентки зелёные, вечернее или заочное не закончили. Вот почему, значит, даже наша тихая Кейсана с прошлого года в комиссию пристроилась…».
– Понятно. А лимиты всё равно есть же, наверное, на бюджетное?
– Есть, но они меняются, утрясаются – я их не знаю.
– А к кому обращаться надо, чтобы без девочек все эти вопросы решать?
– К Суркову.
– К председателю этому нашему бессменному?
– Угу. Он все вопросы координирует.
– То есть я к нему прихожу, стольник отдаю, и дело в шляпе?
– Да.
– А если я приду и скажу, что Петров-Водкин – мой человек или даже родственник, скидка будет?
– Нет. Так бы все ходили и говорили. Надо, чтобы фамилия была ваша или, по крайней мере, по документам ясно было, что это действительно ваш родственник. Тогда вообще бесплатно может быть.
– Бесплатно? А ты сколько со своего троюродного взяла?
– Двести.
– Общую ставку? То есть стольник в карман себе положила?
– Ага.
«Ух, ты! А девочка-то – большая лиса!»
– Ну, ты даёшь! – дипломатично улыбаюсь я.
– Конечно, – смеется моя словоохотливая «инсайдерша». – Чё же я буду – просто так, что ли, свои связи тратить?
– А почему ты всё время там не сидишь, в приемке?
– Мне незачем, Игорь Владиславович. У меня муж хорошо зарабатывает. Вот пускай он о деньгах и думает.
«О! Тебя, замужнюю даму, явно следовало уже куда-нибудь пригласить!»
– Слушай, Зухра: а если так произойдет, что у меня по каким-то причинам не получится напрямую к Суркову подойти – ну, например, на почве личной неприязни, то к кому надежнее всего обращаться? Я тебе не хочу сказать, что я с Сурковым на ножах – я его вообще лично не знаю, ни разу с ним не контактировал. Но мало ли – может, выяснится, что он – приятель тех, с кем я совсем не дружу.
– Да там много людей постоянно этим занимаются… Ну, вот Иванов…
– Какой еще Иванов? Проректор??
– Нет, однофамилец его с кафедры физкультуры. Потом еще Тулпан из библиотеки…
– …Это брюнетка с видом школьной учительницы? В читальном зале Б-корпуса сидит?
– Ага.
– Мне про нее как-то уже давным-давно говорили, что она – мутная, к ней лучше не обращаться…
– Да, про нее разное говорят, и такое в том числе. Но я не знаю – по мне так она нормальная.
– Ясно. А вот на третьем этаже этого корпуса? У нас тут столько всяких важных товарищей! Никто этим профессионально не занимается?
– Пушистикова Наталья Александровна.
– Пушистикова? – вторично удивляюсь я. – Заведующая тем самым обожаемым студентами отделом?
– Она. Через нее вообще много людей проходит.
– Интересно девки пляшут… А у нее есть своя, так сказать, выделенная линия, чтобы к ней в случае чего тоже всего лишь со стольником прийти?
– Этого я не знаю. Может, и есть. Но вряд ли она сама так будет делать.
– Ну, ясно. Спасибо тебе, дорогая. Ты мне очень помогла сегодня.
– Да не за что. Только вы, Игорь Владиславович, никому не говорите, что это я вам сказала…
– Зухра, за кого ты меня принимаешь? Нет, я прямо сейчас пойду и всем разболтаю.
– Хорошо! – она широко улыбается. – Игорь Владиславович, я сейчас уже, честно говоря, закрываться собираюсь. У вас еше есть ко мне какие-нибудь вопросы?