Нанак же говорит: "Нет числа и Твоим именам, и местам обитанья, и бессчетным мирам, которых никто не достигнет. Что сбиваться со счету, лишь отягощая сознанье?" И действительно, говорить о Всевышнем означает лишь приумножать бремя словес, поскольку все, что вы скажете, послужит только излишним отягощением ума, ведь все, что вы скажете будет в основе своей неверно.

Представьте себе человека, стоящего на берегу океана и произносящего: "Этот океан безбрежен". Если он не предпринял попытки измерить океан и просто это утверждает, то какой в этом прок? Говорят, Тихий океан имеет глубину пять миль, и все же нельзя сказать, что он безграничен, поскольку так говорят о том, что действительно не имеет границ.

Если спросить говорящего, что он имеет в виду, он может ответить: "Я просто стоял на берегу и утверждал это". Значит он неправильно подобрал слова. Если бы он сказал: "Я нырял, но не смог добраться до дна," — и тогда это было бы неверно, поскольку дна не било лишь на той глубине, на которую он нырял. Возможно, нырни он чуть глубже, он бы достиг океанского дна. В данном случае ему следовало сказать: "Я нырял на глубину пять миль от поверхности океана, но не достиг его дна". Если бы он сказал, что спустился на такую глубину и не достиг дна, это была бы неправда. Спустившись на такую глубину, неизбежно достигаешь дна океана, поскольку дальше океана нет.

Что же сказать о Боге? Чтобы сказать, что Он безбрежен, вы должны полностью познать Его. Однако, если это произойдет, все слова утратят свой смысл, поскольку достигнута абсолютная глубина. Или вы можете сказать, что продвинувшись весьма далеко не обнаружили предела. Но и в этом случае вам не следует использовать слова безбрежный. Как знать, возможно продвинувшись чуть дальше, вы бы достигли цели.

Как вы можете говорить "неисчислимый". Вы окончили счет? Если да, то сколь бы велико ни было полученное число, оно все же не выходит за рамки счета. Если же вы ответите, что все еще заняты счетом, тогда ждите и не торопитесь с выводами. Как знать, возможно, счет все еще может оказаться конечным.

Так что именовать Бога неисчислимым означает называть неисчислимое его же собственным именем, что лишь способствует дополнительному отягощению ума Как бы вы Его ни именовали: неизмеримым, беспредельным, безграничным, — это не имеет значения. Бесполезно и бессмысленно говорить что бы то ни было о Всевышнем. Все, что вы скажете, будет характеризовать лишь вас самого. Человек, именующий Господа непостижимым, лишь признает, что ему не под силу измерить Бога.

Каждый человек подходит к проблеме определения неисчислимого со своей меркой. В одном африканском племени счет не выходит за пределы трех. Когда не существует чисел, больших, чем три, все, что превышает три, становится неисчислимым. Три — это уже слишком много, и все за пределами этого слишком многого становится бесконечным.

Действительно ли Бог неисчислим, или же наш счет конечен? Неизмерим ли Он, или нам просто не хватает измерительных средств? Бескрайний ли Он, или просто наши ноги не могут дальше идти? Что бы ни сказали, мы говорим это о себе; о Нем же мы абсолютно ничего не можем сказать. Было бы лучше ограничиться разговорами о себе, поскольку лишь в этом случае можно сказать правду.

Перед Ним мы становимся абсолютно несостоятельными и некомпетентными; ни один из наших подходов и методов не дает результата. Мы терпим полное фиаско, при этом восклицая: "Промысел Твой безграничен, бесконечен, безмерен!" И мы расписываемся в собственной неспособности измерить Его. Если же мы чувствуем, что сказали что-то о Нем, то, тем самым, лишь отягощаем бремя собственных мыслей.

Вы не можете, просто не можете сказать что-либо о Боге. Вы можете лишь хранить молчание о Нем. Одно только полное безмолвие способно дать отдаленное представление о Всевышнем. Поэтому, говорит Нанак, называть Его неисчислимым, неизмеримым означает лишь множить бремя слов. Ничего не говорите — ничего абсолютно! Станьте чем-то. Не произносите ни слова. Когда ваша личность претерпевает изменения, вы становитесь ближе к Богу. Лабиринт слов лишь все больше вводит вас в заблуждение, и вы не оказываетесь близ Господа.

Когда Нанака приняли в школу, первый вопрос, с которым он обратился к учителю, был: "А поможет ли мне ваше учение познать Бога?" Вопрос застал врасплох учителя, никак не ожидавшего услышать такое из детских уст. "Благодаря учению ты узнаешь очень многое, однако это учение не дарует возможности познания Бога," — отвечал учитель.

"Так покажи мне способ познания Всевышнего. Что делать мне со столь обширными знаниями? Если же я познаю Единого, я познаю все. Познал ли ты Его, учитель?"

Должно быть, педагог был честным человеком. Он отвел Нанака обратно домой и сказал его отцу: "Простите меня, но мне нечему научить этого ребенка. Он знает уже так много, что задает мне вопросы, на которые у меня нет ответов. Этот мальчик наделен сверхчеловеческим, и ему суждено стать великим. Нам нечему его научить. Нам бы лучше чему- нибудь самим у него поучиться".

Как это объяснить? В Индии бытует особое философское объяснение как раз таких случаев: у Нанака было тело ребенка, в то время как сознание в нем пребывало древнее. Через бесчисленные рождения сознание его искало и боролось, пока Нанак не понял, что Его не постичь посредством знания. Вы не можете установить с Ним словесный контакт. Одно безмолвие способно даровать вам надежду на общение с Ним. Слова, произнесенные Нанаком-ребенком, являются следствием знания, обретенного его сознанием в результате бесконечных рождений.