Кути смотрел на него удивленно.

— А ты чего ждешь?

Капитан разорвал свой окурок.

— Взгляни! — триумфально воскликнул Ружа, вынимая из фильтра тончайшую полоску бумаги. На ней было написано:

Кути достал из своей сигареты записку с таким же текстом.

— Не сердись, — сказал ему сияющий Ружа. — Не было времени сразу тебе рассказать.

И он сообщил капитану о разысканиях Салаи.

— Остается вопрос, — продолжил подполковник, — кто посылает эти записки? Адвокат? Может быть, он и есть Бутон? Или Мак?

— Или он — «наш человек», который скоро выручит Ковача?

— Не знаю, — признался Ружа. — Если Салаи не ошибается, то «наш человек» находится уже в стенах тюрьмы.

— Что он может там сделать?! Ведь это не Запад, где ничего не стоит организовать групповой побег.

Подполковник не ответил.

Оставив машину неподалеку от площади Жигмонда, они молча шли по улице Лео Франкеля.

На душе у Ружи было тревожно. Среди обрывочных сведений, которыми он располагал, не хватало той ниточки, что могла бы привести его к цели. Факты и события последних дней мелькали в его голове, никак не складываясь в отчетливую картину.

Пока Кути разговаривал с наблюдателями, Ружа дошел до вагончика дорожной службы. Прежде чем войти в него, он наклонился и, делая вид, будто завязывает шнурок на ботинке, посмотрел, нет ли кого поблизости.

Рыжеволосый парень хотел доложить как положено, но подполковник остановил его.

— Давайте-ка без формальностей и, главное, — повернулся он к стриженому, — без кино- и фотосъемки. — И пригрозил шутливо: — За последний ваш фильм мы еще посчитаемся! Только прежде мне нужно свести счеты еще кое с кем.

— С почтальоном? — полюбопытствовал рыжий.

— И с ним, — вздохнул Ружа, — и со всей остальной компанией.

— А сколько их?

— Если бы я знал, — сказал Ружа, — то не прогуливался бы здесь, любуясь закатом, а допрашивал бы их. — Он кивнул на окна Эвы Ласло: — Дома?

— Полчаса, как пришла.

— Пойду проведаю. — Выходя из вагончика, он оглянулся: — Насчет съемки еще раз предупреждаю: на меня пленку не переводить!

Звонок Ружи Эва Ласло услышала из ванной. Она вышла и, приблизившись к окну, осторожно отодвинула штору.

На улице было пустынно и тихо. У ворот ни людей, ни машин.

Увидев в дверной глазок подполковника, Эва сняла цепочку, открыла нижний замок, потом верхний и впустила гостя.

— Я рад, что вы соблюдаете все предосторожности, — сказал он, осматривая дверь. — Вижу, не зря мы поставили вам эти замки.

Девушка пригласила его в гостиную.

— Один из ваших сотрудников спас мне жизнь. Я вам так благодарна!

— Не за что нас благодарить. Это наша работа. — Ружа заметил, что Эва в махровом халате и с полотенцем на голове. — Простите, я, кажется, помешал вам.

— Нет-нет, вы мне не мешаете. Я счастлива, что наконец не одна в квартире!

— Успокойтесь, — сказал Ружа, усаживаясь в кресло. — Думаю, самое трудное для вас уже позади.

— Что вы имеете в виду? — удивилась девушка.

— Теперь они знают или, во всяком случае, догадываются, что вы находитесь под нашей усиленной охраной. Дома, на службе, на улице. Так что любая новая акция для них слишком опасна.

— Да сколько же это будет продолжаться?! — вышла из себя Эва Ласло.

— Я говорил вам, — уклончиво ответил Ружа, — что вы, очевидно, фигурируете в их списках.

— Проклятые списки! — воскликнула она. — Я сном-духом ни о чем не ведаю и все-таки фигурирую в чьих-то списках как человек, которого следует ликвидировать!

— Дело в том, что они не знают, рассказывал ли вам Ковач о своих делах!

— Ничего! — заплакала девушка. — Поймите же наконец, что ничего он мне не рассказывал!

— Я вам верю, — успокоил ее Ружа. — Если бы вы что-нибудь знали, то, естественно, сообщили бы нам, чтобы тем самым помочь Палу Ковачу.