Мужчина вскоре вышел, направился к машине, неси в руках какие-то бумаги, бросил их на переднее сиденье, а сам вернулся в дом. Небо было уже светлым, на востоке разгоралась заря.

Масперо проскользнул за кустами к машине. Неизвестный исчез в хибаре, шумно там возился. С быстротой молнии журналист кинулся к машине, протянул руку через окно, нащупал скользкий пластик: в нем лежали твердые листы. Фотокопии! Неизвестный, пятясь, вышел из лачуги, таща что-то тяжелое. Масперо выхватил несколько фотокопий из пачки, медленно, как можно бесшумнее, отступил к кустам и под их прикрытием поспешил прочь. Он успел еще заметить в полумраке, как неизвестный заталкивает в багажник чье-то безжизненное тело.

Журналист припустил по лесу, стараясь поскорее убраться подальше.

— Через час можно начинать, — отодвигая от себя тарелку, сказал Бренн. Трааля теперь раздражало каждое громкое слово, шум, казалось, разламывает ему голову. Очень хотелось спать.

— Полвторого, — заметил Эберт. — Сегодня солнце встает в четыре сорок.

— В половине третьего посветлеет настолько, что парни смогут тронуться в путь, — заявил Бренн беспрекословным тоном. Эберт не ответил. Доктор Амстел, прикрыв глаза, сидел в кресле, прислушиваясь к разговору. — Меравил скоро доберется до того места, откуда в полночь звонил Масперо, — продолжал Бренн. — Лунгарские полицейские и «гепарды» Пирона успели окружить весь горный район. После трех надо послать вертолет. А что с остальными?

— Катарина Хиртен прыгнула в районе Делла, — показывая на карту, ответил Эберт. — Но я успел распорядиться, чтобы установили кордон со стороны города. Ведь если она войдет в него с цилиндрами БЦ-8...

— Думаете, у нее тоже цилиндр? — неожиданно вмешался Амстел.

— Вероятно, — кивнул полковник. — На месте Лиммата я разделил бы и бактерии, и деньги. Эти цилиндрики стоят больших денег! Ими можно нас шантажировать. Вместе с тем, как ни парадоксально, они защищают террористов, им ведь понятно, что мы не можем использовать оружие, пока эта пакость у них в руках.

— Все выяснится, как только схватим первого, — заметил Трааль. Голова у него раскалывалась, собственный голос доносился, казалось, через стекло. «Будто из аквариума», — подумал он.

— Цилиндра четыре, а террористов пятеро, — проворчал Бренн. — Знать бы, у кого из них его нет.

— Утром узнаем, — заверил Трааль. Он выпил стакан воды и удивился, ощутив, что головная боль сразу прошла.

— Первая группа вызывает Аточу! — затрещало в стенном динамике.

— Это Меравил. Ешьте, ешьте, я сам с ним поговорю. — Майор подошел к микрофону. Он стал напротив карты, отыскивая глазами пункт, где должна находиться первая группа. — Аточа слушает.

— Мы нашли парашют. С юго-восточной стороны слышали выстрелы, примерно в пятистах метрах. Побежали туда. Сейчас уже светло. Видели, как от стоящего на горе белого домика отъехала машина. Она шла без огней вниз по склону на восток. Потом исчезла в лесу. — Лейтенант тяжело дышал.

— Вас понял, распоряжения будут отданы. Отправляйтесь в домик!

Бренн нажал другую кнопку:

— Вызываю Лунгар! Отзовитесь!

Ему пришлось повторить вызов. Трааль искал на карте домик, о котором говорил Меравил. Эберт думал о президенте. Интересно, спит ли он? Неужели смог заснуть?

В эфире тишина. Потом послышалось гудение, сквозь него пробился голос:

— Я — Пирон! Я — Пирон!

— Вниз по шоссе на участке Лунгар — Стренне движется машина. Задержите ее. Возможно вооруженное сопротивление. Вы меня поняли?

— Понял. Кордон выставлен. Все дороги перекрыты.

— Отправьте в этот сектор вертолет. На восток от пика Орана, где лесная дорога выходит на опушку, есть каменное строение. Оно обозначено на карте. Пусть приземлится там.

Эберт куда-то звонил:

— Что с микрофильмом номер один? Доставьте скорее!

Они перешли в большее помещение рядом с диспетчерской. Личный состав аэродрома вернулся к обычной работе. Вертелись экраны радаров. В воздушном пространстве страны возобновлены полеты гражданских самолетов. Эберт отдал распоряжение — повсюду, за исключением пяти квадратов, отмеченных на карте, отменить военную и полицейскую тревогу.

— Сейчас прокрутим первый фильм, — произнес кто-то. Все уселись в кресла. Бренн держал на коленях планшет с армейской картой. Демонстрация фильма задерживалась, и доктор Амстел наклонился к полковнику:

— Я сделал некоторые подсчеты относительно срока жизни бактерий. Профессор Дрейменс после своего освобождения сказал, что эти четыре цилиндра с БЦ-8 изготовлены во вторник часов около шестнадцати. С тех пор культура живет и размножается. Сейчас четверг, два часа... Значит, бактерии живут тридцать четыре часа.