Шрифт:
– Дружеский, разумеется, – хмыкнул Миркин, снова сероглазый.
– Полезный. Когда мне намекают, что не шибко умен или кишка тонка, я, знаете, не обижаюсь. Но – беру на заметку. Намекать позволяют себе люди: а) просто глупые; б) без меры самонадеянные; в) надеющиеся на сильных покровителей. Запомнили квалификацию? И каждый из них при этом упускает из виду, что задевает в моем лице организацию, которая – если взъярится – всякую тьму высветит и всякую истину добудет, наплевав на ваши основы философии!
Тирада не содержала лукавства. Она в общем-то соответствовала действительности – при условии, если организация взъярится. Яриться же против Миркина смешно.
Пал Палыч отпустил его с миром, досадуя, скорее, на Мишу Токарева, который не вооружил следователя увесистыми фактами.
«Где же хваленая въедливость? Или я его переоценил? Или он меня – вообразив, что я на голом месте способен провести гениальный допрос».
В проходной тюрьмы Знаменский отметил время: четверть пятого. Уже пять минут ждет Миркина под часами «Наташа, страдающая от безденежья».
Мифическая Наташа была мужского пола, средних лет, среднего роста и среднего же умственного уровня. Между приятелей известная под кличкой Чистодел.
Он топтался под часами, пока не лопнуло терпенье. Борис обычно не опаздывал. Может, приболел? Чистодел двинул к телефонной будке.
– Миркина, пожалуйста. – Не расслышав ответа, повторил: – Товарища Миркина я прошу…
Он слушал, белесые бровки панически прыгали вверх-вниз.
– Как – арестовали, за что?!
Прахова рассказала. Дельно, обстоятельно. Помянула просьбу следователя позвонить и осведомилась, надо ли его ставить в известность, что Борисом интересовался… кстати, как вас по имени-отчеству?
Тут Чистодел торопливо заверил, что позвонит сам, трясущейся рукой записал продиктованный номер и, к разочарованию Праховой, повесил трубку.
А назавтра, когда над городом разливался великолепный закат, он маялся у окна в холле респектабельной гостиницы, ожидая Приезжего – так нейтрально велел себя именовать рискованный, опасный человек, периодически появлявшийся в серенькой жизни Чистодела. И короткие эти встречи нагоняли на Чистодела одновременно страх и восторг и поднимали в собственных глазах на геройскую почти высоту.
Но сегодня… Ох, как не с руки ему встречаться с Приезжим!
Однако тот уже надвигается кошачьей своей походкой, уже рядом. Чистодел поздоровался и опустился мешковатым задом на заграничный, неестественной длины диван – неровен час ноги откажут.
Приезжий сел рядом, оттенив неказистость собеседника.
– Ну?
– Лажа… – шепнул Чистодел.
– Точнее.
– В общем… не могу я товар взять.
Приезжий мимолетно улыбнулся струившейся мимо девице.
– Ты меня из Магадана вызвал шутки шутить?
– Да чтоб я сдох… Какие шутки! Человек, на которого я работал, сгорел.
– Приятно слышать. Ты тоже дымишься? – Приезжий поправил галстук, маскируя цепкий и стремительный огляд вокруг. Нет, в холле было «не мусорно».
– Я дымлюсь?! Да ни в жизнь! До меня им не добраться! – он сплюнул через левое плечо, но в тоне была убежденность.
– Тогда другого купца найди! – приказал Приезжий.
– Где его враз сыщешь… не семечки же… Недели бы хоть три…
– У меня командировка на четыре дня.
– За четыре дня – безнадега.
Чистоделу капельку полегчало. Показалось – труднейший рубеж позади. На секундочку показалось.
Приезжий заслонился от холла пестрым журналом с ближайшего столика и ударил в уши Чистодела свистящим угрожающим шепотом:
– Ты понимаешь, шкура, что ты наделал?! Ты меня вызвал – я прилетел. Я же не пустой! Во мне два кило. Что я теперь должен, как беременная сука, с товаром в брюхе мотаться, да? Нет уж, не выйдет! Бери, рассчитывайся, а дальше забота не моя!
Заячье сердце Чистодела застучало с перебоями.
– Да клянусь, если б я мог… Я на свои никогда не работал… У меня таких башлей в помине нет!
– Добудь!
Ай, до чего унизительно совсем терять себя и говорить, что добыть-то не у кого, – разве что на опохмелку. Но с Приезжим не похитришь, и Чистодел покаянно признался:
– Негде мне взять…
Лицо Приезжего отразило безграничное презрение.
– Я, ей-богу, не виноват, – заерзал Чистодел. – Он сделал заказ, я вам передал… и вдруг такая лажа… Были бы свои башли…