Взяв неделю назад под бдительным оком Коннерова братца дюжину хитрых препятствий и взлетев по каменистому склону к потягивающему касеру наставнику, Марсель понял, что к бою готов, то есть готов, но не совсем. Безымянный козел не способствует прославлению талигойского флага, и виконт лично раскрасил могучие рога черным и белым. Вышло верноподданно, но скучно и как-то убого. Мог бы выручить алый, но использовать цвет покойной королевы было бы бестактно по отношению к Рокэ, и Марсель обратился к собственному родовому наследию. Рога стали бело-черно-зелеными, а сбрую украсили зелено-черные банты. Это уже было не стыдно показать и друзьям, и врагам. Виконт ждал битвы, грыз знаменитые кипарские грушеяблоки, кои автор трактата об изысканной и здоровой пище предписывал кушать только что сорванными, угощал Скотину и любовался пейзажами.

Будь северо-восточная Гайифа поровнее, убери Леворукий или тот же Бакра излишек горок, холмов и холмиков, вышло бы очень похоже на Дорак с его вишневыми садами. Сады имелись и здесь, и какие! Разлапистые тщательно побеленные деревья гнулись от чудовищного урожая, ранние сорта уже вовсю осыпались, изрядно возбуждая бакранских скакунов. Козлов тянуло к изысканным фруктам не меньше, чем их наездников — к воинским радостям, но имперцы сопротивляться не спешили, разве что младший Шеманталь нарвался на необычно упорных таможенников. Отряду Коннера, с которым шли Марсель и Рокэ, не досталось и этого. Адуаны и бакраны добрались до столицы провинции беспрепятственно, но Кипара, по словам разведчиков, готовилась к защите. Это было поводом, и Марсель, скормив навязчиво мекающему Скотине парочку грушеяблок, под одобрительное адуанское хмыканье браво взлетел в седло.

— Я — к маршалу, — объявил он и поправил нарожный бант. Скотина счел это намеком и принял с места душевытрясательным галопчиком; впрочем, Валме и сам собирался подскакать к Рокэ во весь опор. Виконт успешно осадил разогнавшегося скакуна на пологом холме, с которого открывался прелестнейший вид, и спрыгнул наземь, бросив поводья расплывшемуся в счастливой улыбке бакрану. Кажется, из свиты его высочества Бархи.

— К господину регенту Талига.

Господин регент поднял бровь, торчавший рядом Коннер — большой палец. Славный все-таки человек, и Котика подарил.

— Мы готовы идти в бой, — отрапортовал виконт, — во славу Талига и великой Бакрии. Когда?

— Сейчас.

Услыхав благую весть, Барха просиял даже ярче давешнего подданного. Супруга Этери с весны распирало от желания показать вождю и учителю козлерию в деле. Стычки на границе в счет не шли — разогнать обленившихся разгильдяев с таможенных застав могли и ничему не обученные подростки. То ли дело Кипара. Тут вам и пехота — не больше батальона, правда, но все же, — и конница, и десяток приличных пушек на господствующем над подходами к городу холме. Конечно, приличные войска, которых и раньше-то здесь было негусто, отозваны для войны с морисками, но надо же с чего-то начинать!

— Мы ждем приказа! — Бакран мало походил на Дерра-Пьяве, но что горский принц, что фельпский капитан переминались от нетерпения с ноги на ногу совершенно одинаково.

— Собирайте своих воинов в том саду, что слева от холма.

— Хорошо. — Барха отошел в сторону и поднял руку. Коннер проводил любимого ученика взглядом наседки, но остался при Алве. И правильно сделал — к принцу немедленно подскочили двое юных бакранов с красными повязками на головах. Наследник Бакны знал не только где лево, а где право, но и что такое адъютанты и как ими пользоваться. Если б он столь же лихо еще и с вилкой управлялся, хотя гайифским офицерам хорошие манеры удачи не приносят, так что не в вилках счастье. По крайней мере военное.

— Я тоже хочу на какой-нибудь фланг, — сварливо объявил Марсель, — то есть мы с Козлом хотим. Мчаться в бой, побеждать и попирать поверженных врагов.

— Попирайте, — разрешил Алва и протянул Марселю трубу. — Когда попрете, найдешь меня в губернаторском дворце. Представляешь где?

Марсель глянул на подлежащий попиранию город и остался доволен. Сочетание буйной зелени с излюбленными местными малярами светло-желтым и белым выглядело очень приятно, но окончательно приятным Кипару делало отсутствие укреплений. Штурмовать бастионы и прочие куртины Марсель не любил, к тому же стены — не скалы, на козле не взберешься, а рога уже выкрашены.

— Если я что-то понимаю в губернаторах, — предположил виконт и погладил крутящегося здесь же Лово, — то ему самое место в доме с белыми башенками. Кстати, почему они живут без бастионов? Не скажу, что я огорчен, но любопытно: это скупость, глупость или уверенность в том, что до них не добраться?

— При Золотой империи добирались, — безмятежно сообщил Алва. — Потом Сеймурское царство развалилось, а кагеты для подобных забав не годятся, так что последние пару кругов здесь никто всерьез не безобразничал, даже Двадцатилетняя мимо прокатилась. Императоры — люди бережливые, лишнего не потратят.

— В Левкре они против нас понастроили, — внес свою лепту Коннер, — а казаронов чего бояться...

Марсель поискал глазами зеленые рога. Издали они выглядели просто отлично! Бакранов гайифцы не ждали еще больше, чем казаронов, но бакран теперь не тот, что прежде.

— Вот так бываешь прав, прав, — зевнул виконт, — а потом что-то незаметно меняется, и вся твоя правота — одна сплошная ошибка.

— Точно, — подхватил Коннер, — мы так седунов прохлопали... Теперь очередь Емперии.