— Какую? — оживился Марсель, но откликнулся лишь повернувшийся в замке ключ. С той стороны, разумеется.

— Такого безобразия он даже в Фельпе себе не позволял, — наябедничал Марсель псу, — но мы ведь не хотим, чтобы враг узнал о нашем с тобой поручении?

— Вр-р-р-р-р, — согласился волкодав и улегся, вытянув лапы и водрузив на них голову. Марсель потрепал сообщника за обрубленными ушами и плюхнулся в губернаторское кресло.

Талиг. Найтон

Устричное море

400 год К.С. 9-й день Летних Волн

1

Письма пришли неожиданно, и Луиза удивилась. Сперва. Дочитав отцовское послание, женщина поняла, что мир не перевернулся и следует ждать эпистолы от маменьки, сладенькой-сладенькой, как дынное желе с сахарной пудрой. Иначе просто не может быть, ведь госпожу Арамона с дочерью вызывают ко двору регента. Мало того, бывшей свитской даме и бывшей фрейлине ее величества грозят почести, подарки и чуть ли не ордена! Разозлившаяся капитанша пробежала глазами наставления «господина графа», краткое, но очень любезное приглашение герцогини Георгии и еще более любезное уведомление губернатора о сроках прибытия эскорта. Больше всего интриговало четвертое письмо, но его Луиза оставила напоследок. Разбираться с тем, чего бывший унар Эрвин хочет от вдовы капитана Лаик, следовало, отдышавшись от родительской любви.

Госпожа Арамона погладила оказавшегося под рукой Маршала и не полезла в буфет лишь из-за примостившейся у окошка Селины. Дочка могла заподозрить, что матери нужна настойка — если не кошачьего корня, то рябиновая, а ржаные сухари родительница грызет лишь для отвода глаз. Знать, в чем дело, Сэль не могла — детскую привычку «заедать» злость Луиза победила, когда ждала Герарда, то есть думала, что победила...

— Нас желают видеть в Ноймаринен. — Капитанша поискала вышивку, чтобы занять руки, но корзинка за ненадобностью валялась в спальне. Пришлось браться за кота. — Что ты об этом думаешь?

— Это сделал... муж госпожи Аглаи?

— Нет, нас приглашает герцогиня Георгия. Господин граф рад, удивлен и дает советы. Тебе имя Литенкетте что-то говорит?

Молчание. Значит, говорит.

— Не хочешь, не рассказывай.

— Мама, ты только... Ее величество говорила Айри, что счастливой женщину может сделать граф Литенкетте, а не...

— Не герцог Алва, — закончила, не прекращая терзать кота, Луиза. Все было ясно: Катарина пыталась стащить двух дурех с небес на землю, пока сами не свалились. Не стащила.

— Она так мечтала увидеть Ноймаринен, — прошептала Селина. — Ее величество гостила в замке, когда... носила младшую дочь. Там водопад и над ним двойная радуга... всегда радуга...

— Хватит, Сэль, — пресекла чреватый обоюдными слезами разговор Луиза. — Давай лучше прочитаем.

«Сударыня! — писал способный осчастливить женщину граф. — Вас, без сомнения, удивит мое письмо, но в память о той, чье заточение Вы дважды разделили, я обязан сделать для Вас и Вашей дочери все, что в моих силах. Ее Величество Катарина, чьим другом я имел счастье быть, много рассказывала о Вас и юной герцогине Окделл, мучаясь тем, что отпустила своих самых верных и любимых подруг в обреченный Надор. Если б только она успела узнать, что Вы живы и в безопасности, если б только в роковой день рядом с ней оказались Вы, но судьба рассудила иначе.

Вернувшись в Старую Придду, я совершенно случайно узнал, что Вы и Ваша дочь сумели спастись. Все, что я могу, — это исполнить невысказанное пожелание Ее Величества и просить регента оценить Вашу верность по достоинству. Не сомневаюсь, что Ее Величество просила бы об этом, если бы умирала в сознании, зная, где Вы и что с Вами.

Примите мои уверения в преданности и готовности служить и поверьте, что это не пустые слова.

Искренне Ваш, Эрвин Литенкетте».

— Прочти. — Луиза протянула письмо смотрящей на нее во все глаза дочке. — Все очень просто.

Друг ее величества... Как же! Коту ясно, что граф был по уши влюблен, возможно, надеялся, возможно, не зря. Водопады с радугами вряд ли поминались просто так, вот про Эпинэ Катарина говорила правду, про Эпинэ, про Алву и, наверное, про «дорогих подруг». Знала б мертвая лисичка, с чего дуэнья полезла за ней в Багерлее... Но у дочки и Айрис верность была настоящей, вот и аукнулось.

— Мама... — Бумажный листок лег на льняную скатерть. Маршал сорвался с места и сиганул на стол — нюхать. — Мама, это неправильно! Мы живы, а Айри и ее величество... И все... Ну зачем так? За что?

— Так вышло, — отрезала Луиза. — Нашей вины в этом нет, как и заслуги. Только судьба и вообще... кто-то ведь должен был написать Проэмперадору про Надор и прочие страхи, не Зоя же с папашей твоим!

— А ее величество?.. Почему она... Нас у тебя пятеро, и обошлось! Это только первый раз опасно...

— Это опасно всегда. — Луиза не выдержала, хлюпнула носом. Умерших родами нельзя не жалеть, а то, что пережила королева, вколотило бы в гроб и самую здоровую из кобыл. — У Катарины шалило сердце, ты же знаешь.