А отступавшая толпа прямо на глазах превращалась в нечто удобоваримое. Старшины с проворством овчарок отделяли раненых от здоровых, разгоняли здоровых по десяткам, забирали оружие у тех, кому оно уже было без надобности, и распределяли среди возвращавшихся в строй. Другое дело, что среди «здоровых» тут и там мелькали окровавленные повязки. Хватало и лысин, и седин, и животов... Когда война вламывается в дом, она не смотрит ни на возраст, ни на здоровье. Хочешь жить — либо дерись, либо беги, только убежать удается не всегда.

— Давенпорт! Капитан Давенпорт! — Адъютант Лецке так торопился, что начал кричать уже шагов с десяти. — Приказ! Вам вместе с бергерами... Поддержать ополченцев... В пешем строю... Шарли нас прикроет с фланга. Прямо здесь, — корнет махнул рукой на расцветший кипрейными поясами луг, где предстояло держать оборону, и развернул коня.

— Я понял, — крикнул Чарльз в удаляющуюся спину. — Рота — спешиться, коней — в тыл!

Дальнейшее было привычным и для него, и еще больше для его людей. Драгуны снимали с седел мушкеты, коноводы, забрав поводья у спешившихся, уводили ротных лошадей. Оставалось отправить Бертольда на поиски какого-нибудь офицера, но марагонцы адъютантские вопли тоже слышали. Рядом с Чарльзом, по-собачьи дыша и разве что не вываливая язык, уже стоял толстячок средних лет с широким «полотенцем» там, где полагалось быть талии, и пучком ободранных перьев на шляпе. На осунувшейся физиономии читалось страстное желание упасть и не вставать, но заговорил марагонец четко, спокойно и по делу.

— Я — Абель Трогге. Ландмилиция Гюнне, — тихий и сиплый голос опять напомнил об убитых беженцах в роще. — Нам, выходит, теперь вместе с вами... Мы готовы, только у нас почти нет пороха, а у половины так и вообще кончился. «Наш» сейчас будет договариваться с «вашим», но вдруг эти курожоры полезут раньше? Мы вас и поддержать толком не сможем...

— Бертольд! — Чарльз решил сразу, без раздумий. — Третью часть боеприпасов — господину Трогге. Этого пока хватит...

— А что потом, господин капитан? Мы уже столько деремся, что не прочь узнать, когда все закончится... и как?

— Потом подойдет фок Варзов. Нужно его дождаться, и все будет в порядке.

Талиг. Южная Марагона. Мельников луг

400 год К.С. 14-й день Летних Волн

1

Это были не первые трупы в жизни теньента Савиньяка, далеко не первые, насмотрелся теньент и на умирающих... Двое мушкетеров, попавших в Торке под камнепад. Артиллеристы, обожженные при взрыве пороха, тот драгун у Ойленфурта, которого пришлось добить... На поле у Ойленфурта они вообще оставили множество тел, но лекарский обоз у ручья, куда Ариго велел доставить полковника-артиллериста из корпуса Маллэ! Это для Арно едва не оказалось слишком. Раненые лежащие, сидящие, даже ползающие... Несколько сот раненых, лекаря с помощниками, залитые кровью по самую шею, если не выше, небрежно убранные в сторонку мертвые и порхающие надо всем этим мотыльки, привлеченные похожими на манную кашу цветами. Вот эти мотыльки теньента и доконали...

— Таволга, — пробормотал полковник, всю дорогу только шипевший сквозь зубы, — таволга цветет...

Таволга? Эта манная дрянь — таволга?

— Всё, господин полковник, — с голосом Арно совладать все-таки удалось. — Мы на месте. Сейчас найдут лекаря, а я должен возвращаться.

— Конечно... Все в порядке... Все... Доложите Маллэ...

Терпеливый артиллерист как-то сразу сдал и повалился с седла, Арно еле успел ухватить его за перевязь. Подскочил парень, конопатый и с кровавым пятном на щеке.

— Примите полковника, — велел Арно. — Просьба генерала Ариго.

Он собирался сказать «приказ», но вылетело совсем другое слово. Лекарский помощник все понял, кивнул и попытался вытереть щеку о плечо. Двое уже перевязанных кипрейщиков приняли обмякшее тело и куда-то потащили.

— Как там? — спросил задержавшийся конопатый.

— Деремся.

— Много еще будет?

На этот раз понял Арно:

— Пожалуй что и нет... Дриксы отходят.

— Хорошо, а то у нас корпии мало.

Приволокли кого-то еще. Многих приволокли. Похоже, у кого-то выдалась передышка. Лекарский помощник виновато улыбнулся и исчез за распряженной повозкой. Хриплый сорванный голос раздраженно потребовал пилу. Промчался еще один лекарь в мясницком фартуке. И это они сами себе выбрали — и на всю жизнь. Вот это все, с пилами, с корпией, с мухами и мотыльками... Нет, кем угодно, только не лекарем!

— Господин теньент... не знаете... что там у Лецке?

— Дерется Лецке. — Наверное, еще дерется, а потом будет отдыхать. В погоню полковника вряд ли бросят. Гонять Рейфера придется тем, кто подтянулся позже, авангард свое дело сделал — спас Маллэ и стреножил дриксов.

— Если дерется... Это хорошо...

Кто-то знакомый? С окровавленной тряпкой на лице, пожалуй, узнаешь... В ручье колышется бывшая повязка. За что-то зацепилась. Вода болотная, ржавая сама по себе, а кажется, от крови, и еще эта таволга... Людям война, а ей — лето.

— Господин теньент!.. Который с полковником... Эй... Вы где?

— Тут я!

— Порядок, — вернувшийся конопатый искренне рад, — собрать можно... Мэтр Лизоб берется. Так генералу и передайте...

— Спасибо. — А теперь — быстрее в седло! Подальше от мэтра Лизоба, бинтов в ручье и пролкятой таволги.