— Как... ежан радости к ызаргу сдохшей любви, — выпалила Матильда и поняла, что окончательно набралась и ей теперь не встать. Забыла, что такое мансай, вот и... Ничего, выветрится тоже быстро, а жаль.

3

То ли ради соберано, то ли ради алатской гостьи, но гитарой Дьегаррон рискнул. Добыл Бонифаций и касеру с новостями, а вот застать у разгулявшейся супруги кроме оговоренных кавалеров еще и Этери епископ думал вряд ли. Супругу же огорошило, что Бонифаций заявился с неким адуанским капитаном, при виде Алвы глупейшим образом остолбеневшим.

— Ваше преосвященство! — завопил, снимая неловкость, Марсель. — Вы с вашим порученцем разбили роковое число! Теперь не важно, кто первым покинет комнату, и это окрыляет. Что новенького у Дьегаррона?

— Я пойду, — сделала попытку подняться Этери, — пора... И нас уже не четверо...

Ей не ответили.

— Дуглас? — отчего-то шепотом переспросила дождавшаяся наконец мужа жена. — Дуглас, ты откуда?

— С полей ратных сей юноша явился, — ответил за неурочного гостя Бонифаций, — ибо отозван был богоугодным маршалом Дьегарроном, дабы... А ну, сын мой, отверзни-ка уста для словес и пития!

— Ваше высочество, — отверз уста капитан, и Марселя осенило, что перед ним взятый на поруки Темплтон, — я счастлив вас видеть и... четырежды счастлив, что вы обрели в Варасте свое счастье.

— Чего обрела? — грозно переспросила принцесса.

— Темплтон полагает, что счастье. — Алва небрежно потянулся к гитаре. — Но я с ним не согласен. Сбежавшее счастье делает мир блеклым, задержавшееся выцветает, а нашего епископа выцветшим не назовешь. Нет, ваше высочество, вы обретаете нечто иное и куда более полезное. Темплтон!

— Мой маршал...

— Выпейте и поздравьте еще раз. По-человечески.

Вздохнула одна струна, вторая... Бонифаций смотрел на жену, та, кусая губы, глядела на Темплтона, в свою очередь не спускавшего глаз с занятого гитарой регента. Склонив голову к плечу, Алва вслушивался в струнный отклик. Ладно, пусть настраивает, мы тоже настроим что можем.

— Сударь, — влез в молчание Валме, — разрешите представиться. Капитан Валме. Касера или мансай?

— Мансай! — решила алатка. — Для начала... Как ты там?

— Воюю.

— Шеманталь хвалит, — за отсутствием стопки епископ схватил бокал, — а генерал сей зерна от плевел отличать насобачился. Касеры.

— Здоровье дам! — провозгласил Марсель и перепутал бокалы. — До дна!

Рокэ не пил — возился с гитарой. Никуда, само собой, не ушедшая кагетка улыбнулась и пригубила — полбокала за вечер она как-то осилила, зато Матильда и епископ с капитаном не сплоховали. Капитан от касеры и неожиданности закашлялся, и Валме тут же подсунул ему стакан с мансайским — запить. Дело было сделано, оставалось дождаться, когда сдуру присланный Дьегарроном балбес оттает и уснет.

— Ваше преосвященство, — завязал предварительную беседу Марсель, — что все-таки нового и как вам мансайское?

— Не одобряю! — Епископ так и буравил взором супругу. — Много не выпьешь — душу не греет... Так, баловство, а новости мои касеры требуют. Как пастырь скорблю душой о дурном выборе, но, говорят, хороша...

Кувшин опять показал дно, пришлось наполнять, потому Валме и не расслышал, то есть расслышал, но неправильно.

— На ком, — переспросил виконт, — на ком женится Савиньяк?

— Имя вдовице сей Франческа, и упорствует она в ереси эсператистской... Тяжко будет мне благословить богопротивный союз, но, скрепившись душою и уповая...

Он не ослышался, все так и есть. Была Франческа Скварца, будет Франческа Савиньяк, в смысле графиня Лэкдеми. Алое с черным и золото... Ей пойдут и цвета, и муж. Эмиль вроде Муцио, только ярче, это тебе не анакс с челюстью и с гривастым окном...

— Все к лучшему! — Валме плеснул себе греющей душу касеры. — Савиньяк — это по крайней мере красиво!

— Не пойму, — очнулся Темплтон, — не пойму, когда так... даже не доносив траура. Появился другой, и все — конец любви? А вообще она была? Вряд ли... Такие вдовы любят только себя...

Это Франческа-то? С ее сухими глазами и монотонным рассказом о Гальбрэ?!

— Вы напомнили мне Луиджи Джильди, — сухо сообщил виконт. — Он тоже адепт любви до гроба. До такой степени, что стенает о покойной возлюбленной даже в обществе... не совсем одетых девиц из хороших семей.

4