О битве и об участии в ней дочерей Домагостя по округе ходили удивительные рассказы, далеко превосходившие действительность. Но думать о битвах уже не хотелось — Купала стояла на пороге, самый главный праздник летнего полукола [21] завладевал умами, притягивая к себе все мысли.

Сразу после возвращения войска Святобор в сопровождении младших детей и молодежи обошел все жилища Ладоги, собирая припасы: яйца, муку, зерно, сколько осталось, мед. Собранное отнесли к Милораде и сложили в клети. Медовуху она замешала немедленно, пристроив к этому делу всех своих и Братомеровых девчонок, чтобы та успела созреть до праздника.

Гроза ушла, следующие дни выдались теплыми и ясными, солнце заливало жаркими лучами траву, заставляя сверкать ярко-синий Волхов, густую зелень берегов, снежную белизну облаков. Праздновать победу и Купалу заодно ладожане начали немедленно по возвращении: мужчины весь день сидели на опушках, попивая мед и пиво и любуясь девичьими кругами. А девушки расцвели, словно маков цвет: набег Иггвальда испортил им весну, сорвал обычные Ярилины игрища, и весь свой задор они донесли до Купалы нерастраченным. Зато и праздник после победы над змеем из бездны ожидался веселый и радостный как никогда.

В день перед купальской ночью народ поднялся спозаранку. Солнце еще не всходило, но было совсем светло. Нарядившись в самые лучшие рубахи, украшенные особой купальской вышивкой, мужины, женщины, дети и подростки, старики и старухи, словене и варяги со всей округи собрались у подножия Дивинца. На вершину взошли Домагость, Милорада и Святобор, а за ними прочие старейшины с домочадцами, все, кому хватило места. От подножия растекалась пестрая толпа, и все, охваченные единым чувством, смотрели на восток.

Среди своих людей стоял и Одд. Его острый взгляд скользил по толпе Домагостевых родичей, выискивая Яромилу, — в последние дни конунг почти никого другого не замечал, но с ней старался видеться постоянно. Вон сама хозяйка, в праздничном головном уборе с двумя большими коровьими рогами, вон Дивляна — румяная, нарядная, в рубахе, крашенной корнем марены в приятный розовато-красный цвет, вон и младшая сестра, еще без девичьей ленты и поневы, но тоже в искусно вышитой рубашке. Дальше толпились какие-то дальние родственницы, но Яромилы не было — а уж ее голову и косу, сияющую червонным золотом, не заметить трудно. Почему ее нет? Одд был разочарован и чувствовал, что без нее праздник Середины Лета утратит для него половину смысла и почти все веселье. Он хотел видеть ее и испытывал какое-то лихорадочное нетерпение, все время оглядывая домочадцев воеводы в надежде, что она вдруг чудом появится.

Огромная толпа затихла, затаила дыхание, ожидая появления солнца. Вот первые лучи заиграли у края небосклона; Милорада подняла руки, приветствуя светило, и громко запела:

И по этому знаку толпа подхватила сотней голосов:

Священное имя Лели звенело, разносясь над берегами, над водой, улетая к самому солнцу, и вот уже казалось, что небо, земля, вода — весь белый свет — тысячей голосов славит богиню весеннего расцвета и призывает ее. Сегодня был день ее наибольшей силы и прощания с ней, день ее наивысшего торжества и гибели — вернее, претворения в нечто новое. Слезы выступали на глазах от пронзительного чувства радости — Леля была здесь, она вошла в людские сердца и улыбалась каждому из глубин его собственной души.

— Здоровы будьте, люди добрые! — начал Домагость, когда смолкли крики, приветствующие солнце. — Сегодня у нас светел праздник, честна Купала! А что днесь сделано, то пропало, днесь нам не сеяти, не жати, днесь нам звонки песни пети да сладки меды пити, честну Купалу славити!

— Подымемся мы на гору высокую, — подхватила за ним Милорада, — запалим мы огни палючие, покатим колеса огненны, да во быстры воды бегучие. Како солнце утром на гору вздымается, како ввечеру со горы скатается, матушке Сырой Земле слава!

— Гой! Купала! Слава! — вразнобой восторженно орали люди, после всех тревог дождавшиеся наконец самого светлого и радостного праздника в году.

Прокричав славления земле и воде, потом Красну Солнышку, потом Волхову-батюшке, общему отцу и кормильцу всех волховских словен, под предводительством той же Милорады народ пошел собирать травы, которые в этот день достигают наибольшей силы. С ней отправились в основном женщины и подростки, — но и многие из мужчин охотно к ним присоединились. Всякие работы в этот священный день запрещались, весь он был отдан только гуляньям, обрядам, славлению земли и ее богов.