— Я считаю, что начать следует с проклятых генуэзцев, с наемников, которые предались нечестивым туркам за деньги. Недавно до нас дошло известие о том, что в порт Авлида прибыли генуэзские корабли с воинами, лошадьми и припасами, и все это предназначается для наших врагов.

Тирант нахмурился:

— А где стоят наши корабли?

На это ответил герцог Македонский:

— Они добрались до острова Раздумий, но вскорости прибудут и сюда. И тогда можно будет начинать.

— Превосходно! — Тирант хлопнул ладонями по столу и вместе с императором уставился на карту.

Карта эта свешивалась со стола и слегка закручивалась на концах, ибо Греческая империя была велика и не могла поместиться на маленькой карте.

Остров Раздумий выглядывал из синей воды, и множество правильных завитков окружали его — то были волны, разбивающиеся о скалы. Но имелись там и удобные бухты, выгнутые полумесяцем, с белым песком на берегу. И в этих бухтах мысленным взором Тирант прозревал корабли с их высокими кормами, со странными фигурами на носу, с тонкими мачтами и черными бортами, по которым бегают отраженные водой блики.

Большая часть империи казалась погруженной в траур из-за того, что там хозяйничали турки. По дорогам ездили отряды пестро разодетых всадников в тюрбанах; из их глоток рвались хриплые гортанные крики, и их смех звучал незнакомо. Эти чужаки гнали в сторону гавани рабов.

В городах ходили монахи в коричневых одеждах, с грубой веревкой на поясе, и на этой веревке были вывязаны узлы, жестоко терзавшие тело. Они собирали пожертвования, для того чтобы выкупить пленников, но выкупали по большей части одних только мужчин, которые стоили в три раза дешевле женщин и были нужнее для страдающего отечества.

— Вот это, — показал император, — город Пера, что находится неподалеку от столицы. Город этот украшен удивительными садами, и в нем множество превосходных зданий. Он чрезвычайно богат и, благодарение Богу, до сих пор остается в наших владениях. Там имеются два латинских монастыря — Святого Франциска и Святой Клары, а принадлежит он герцогу де Пера. Кроме того, Пера расположен близко к морю, и порт — главное его достоинство и источник процветания.

С коричневой основы карты поднялись навстречу Тиранту высокие зубчатые стены из серого камня, и он вдохнул запах разогретой на солнце пыльной полыни — и тотчас увидел эту полынь, растущую под самой стеной. В раскрытые ворота въезжали телеги, какая-то женщина, разодетая в шелковые одежды и закутанная в несколько покрывал, устроилась на спине маленького ослика, и она сидела на нем так, что это само по себе казалось чудом.

А затем голос императора грянул откуда-то сбоку и разрушил картинку.

— Турки не захватили также вот эту долину, которая называется Вальбона.

Из-под сморщенной пергаментной руки, не гнущейся из-за обилия перстней, выступила широкая долина, и тотчас потекла перед глазами Тиранта сочная трава, и тысячи лошадей паслись там под присмотром всадников; те объезжали табуны кругом и, как казалось неопытному взгляду, непрестанно придумывали для лошадей разные задания — отправиться к водопою или перейти на другое пастбище.

— А это река и на ней город Миралпейщ…

И явились река и городок, стены которого наполовину были разрушены, а над домами все еще курился дым.

— Это ближайший к нам город из тех, что захвачен турками, — сказал император.

Несколько мгновений Тирант смотрел на Миралпейщ и думал о том, что странно для человека умереть под стенами такого ничтожного городка, в один из тех многочисленных его переходов из рук в руки — от турок к христианам или от христиан обратно к туркам; ничтожный повод, ничтожная битва… Нет, если принимать смерть — так в сражении, которое решит судьбу империи, и никак иначе!

И еще он подумал о том, что странно видеть на карте место, где тебе суждено умереть.

Он поскорее отвел глаза от этого городка, в котором ему на миг почудилось что-то роковое, и увидел красиво нарисованные очертания берегов и выныривающих из воды морских чудовищ, но надписи, сделанные греческими буквами, были ему непонятны.

— Что ж! — воскликнул Тирант. — Будем так же крепко держаться за нашу землю, как греческие буквы держатся за этот лист бумаги, и турки сами побегут прочь из Византии, ибо их буквы самим своим видом повторяют ладью и как будто нарочно предназначены для скольжения по поверхности. Поэтому я и утверждаю, что нам удастся стряхнуть их с этой карты.

Все собравшиеся в зале советов рыцари, заслышав это, переглянулись, потому что их наверняка удивила ученость Тиранта. А он добавил, обращаясь к императору:

— И раз уж у нас идет война, ваше величество, то решаюсь указать на три необходимые для этого вещи. Если у нас нет этих вещей или если они у нас в недостатке, войну вести будет невозможно.

— С большим удовольствием, севастократор, я бы узнал, каковы же эти вещи, — сказал государь.

Тирант слегка поклонился и произнес: