Шрифт:
– Айда! Хотим!
– Вот и лады, – шагая за ребятами и по временам оглядываясь, говорит Барсуков. – Так оно спокойней!
В доме старой постройки – просторная передняя, на стене афиша с портретом декольтированной дамы и броской надписью «Вероника Былова. Старинные романсы». Доносится гитарный перебор и женский голос, поющий с толикой цыганщины.
Когда раздается звонок в дверь, Марат Былов из своей комнаты выскакивает отпереть. Он впускает трех парней с рюкзаком, но теперь без курток, без шлемов и очков, закрывающих лица.
Одновременно прерывается пение и в переднюю выглядывает Вероника Антоновна.
– Кто там, Марик?
– Ко мне, ты же видишь! – резковато бросает Марат.
Да, мать видит, и зрелище ей не нравится.
– Предложи молодым людям тапочки, – говорит она, скупо отозвавшись на их приветствие.
– Матушка, здесь не баня. Лучше не отвлекайся от своих дел. Пой, ласточка, пой!
Парни уже шмыгнули в комнату, Марат входит следом, поворачивает ключ в замке и оглядывает всех троих, стоящих над рюкзаком, занимающим центр ковра. Это два Семена – Тутаев и Калмыков, которых для различения зовут Семой и Сеней, – и Илья Колесников.
– Мотоцикл? – спрашивает Марат.
– Как договорились, – докладывает Илья.
– Что ж, тогда руку, Сема! Поздравляю!
– Сказано – сделано! – басит тот, отвечая на рукопожатие.
– Сеня, с почином тебя! Благодарю и поздравляю!
– Тебе спасибо! Ты, можно сказать, и скроил и сшил.
– Илюша, с боевым крещением!
– Рад стараться… только б не попасться!
– Сядем, други. Расслабимся. Все позади!
За стеной вновь слышится гитарный проигрыш и возобновляется пение. Приятели рассаживаются. Чувствуется, что все находятся под сильным влиянием Марата и смотрят на него снизу вверх – почти с обожанием.
– Сколько? – осведомляется он.
– Все, что было, – басит Сема.
– Не считаны еще. Прямо к тебе, – объясняет Сеня.
– По-моему, прилично взяли! Взвесь, как тянет!
Марата и самого гипнотизирует рюкзак, но он держит фасон и снисходительно улыбается нетерпению Ильи.
– Успеется. Поделитесь-ка ощущениями.
Семены переглядываются.
– Да ничего, – жмет плечами Сема.
– Столько готовились, что уж вроде так и надо, – вторит Сеня.
– Нет, у меня кишки ерзали, – признается Илья. – Только сейчас отпускает.
– Завидую… В жизни так не хватает этой остроты. Жаль, что меня не было с вами.
– Твое дело думать, Марат! На черную работу и нас хватит!
– Ты прав, Сеня, но мне жаль.
Все взгляды вновь обращаются к рюкзаку. Марат откидывает клапан, развязывает тесемку, запускает ладонь внутрь, помешивает там и извлекает несколько крупных купюр.
– Из-за пары-тройки таких бумажек люди каждый день трудятся, дрожат перед начальством… потеют. Бррр, противно думать! А вы пришли и взяли. Что может быть прекрасней? Ну дели, Сеня!
Того дважды просить не нужно.
– Кладу четыре доли. Проверять, не отходя от кассы.
– Клади пять долей, – говорит Марат.
Парни вопросительно оборачиваются.
– Страховой резерв! – Марат непререкаем. – Вдруг Илюша стукнет кого мотоциклом. Или Сема – кулаком. Худший вариант при нашей подготовке почти исключен. Но человек разумный ни от чего не зарекается. Должен быть общий фонд на адвоката, передачи и прочее.
Настроение компании от такой речи омрачается, но веский и спокойный тон Марата убеждает.
– Надеюсь, верите, что у меня как в сберкассе? – добавляет он.
В это все верят, и Сеня проворно раскладывает пять кучек прямо на ковре. Остальные следят алчными взорами. Сема с Ильей, не утерпев, сползают с кресел поближе, шевелят губами, беззвучно считая. Марат демонстрирует железное хладнокровие, покуривает, листает журнал. Наконец там, на ковре, дружно переводят дух. Марат подталкивает к ним ногой небольшой чемоданчик.
– Это будет сейф. – Он упивается моментом. – Довольны? А месяц назад – смешно вспомнить! – два Семена мечтали обобрать какую-то старушку!
– Было дело…
Сеня сгребает одну из куч в чемодан, а другую несет Марату. Тот мизинцем небрежно выдвигает ящик стола.
– Сгружай сюда.
Парни начинают собирать деньги в пачки и возбужденно распихивать по карманам.
– Э, други, – останавливает Марат, – вы будете недопустимо шуршать!
– А как же нести?
– Предусмотрено.
Хозяин снимает со шкафа три спортивные сумки, и добычу «затаривают».
– А теперь остыньте! – командует он. – И глаза притушите!