В дом вели аж три двери. Холлидей постучал в самую богатую на вид: из дубовых, потемневших с годами, досок, с железной оковкой.

Мгновение спустя они услышали шаги и скрип отодвигаемого засова. Дверь отворилась. На пороге появился высокий, слегка сутулый человек с белыми, когда-то белокурыми, но теперь совершенно седыми тонкими волосами. Возраст его, по всей видимости, подбирался к восьмидесяти годам. В молодости он, несомненно, нравился женщинам. На орлином носу сидели очки-половинки для чтения. Одет старик был в невзрачные хлопчатобумажные брюки, белую в тонкую полоску рубашку, зеленый жилет, застегнутый на две пуговицы. На ногах — дорогие шлепанцы, а в правой руке — стакан с янтарной жидкостью на дне.

— Чем обязан? — произнес он.

— Сэр Дерек Кэрр-Харрис? — спросил Холлидей.

— Мистер Кэрр-Харрис, если не возражаете, — поправил старик мягко, почти застенчиво. — Обращение «сэр» заставляет меня чувствовать себя сквайром из романов Пэлема Г. Вудхауза. 35 Помните? «Фамильная честь Вустеров». Сэр Уоткин Бассет. Ну и другие джентльмены тоже… А вы кто?

— Джон Холлидей и Пэгги Блэксток.

Человек в дверном проеме расплылся в улыбке.

— Из Америки?! Вы — племянник Генри Грейнджера и его внучка? Да?

— Совершенно верно, — кивнул подполковник.

— Замечательно! — воскликнул Кэрр-Харрис. — Скорее входите!

Он шагнул в сторону и взмахнул рукой со стаканом виски. Когда гости вошли в небольшую прихожую, увешанную книжными полками, Кэрр-Харрис закрыл дверь и задвинул засов, а после проводил Холлидея и Пэгги в просторную гостиную с высоким потолком — толстые, двухфутовые стропила покрывала ручная резьба.

На стенах висели картины. Все написанные маслом и все — британская романтическая школа начала девятнадцатого столетия: буколические сцены с симпатичными доярками и шлюпками под парусом, несущимися по бурному морю. Между двумя книжными шкафами — стойка для ружей, высокая, в викторианской манере, сделанная из орехового дерева и застекленная. В воздухе ощущался затхлый запах. То ли от старых книг, то ли от соломенной крыши. И никаких следов женской руки.

Пэгги поморщилась.

Мебель в гостиной казалась старой и подержанной. Два кресла рядом с огромным камином из «дикого» камня, а между ними овальный коврик. Кушетка у стены. Большой однотумбовый стол со старой пишущей машинкой «Селтрик» на одном краю и высокими стопками бумаг на другом.

Кэрр-Харрис опустился в кресло и махнул рукой гостям, указывая на кушетку. Они присели.

— И как мой дорогой друг, старый Генри? — спросил профессор. — Хотя, я понимаю, в нашем возрасте нельзя ожидать слишком многого от жизни…

— Он скончался, — сказал Холлидей.

— О боже… — пробормотал Кэрр-Харрис. Он глотнул виски и вздохнул. — Да. Генри был очень стар, — сказал он философски. — Как и я. — Он еще отпил из стакана и размышлял несколько мгновений. — А я ведь виделся с ним совсем недавно. «Обед мастеров» в колледже. Вы слышали о таком?

— В марте, — заметил рейнджер.

— Совершенно верно.

— Именно поэтому мы здесь.

— А! — многозначительно кивнул старик. — Значит, вы нашли меч. Я очень рад, молодой человек, что вы справились. Генри был уверен, что вы решите его небольшую загадку.

Уже очень давно к Холлидею не обращались «молодой человек». Он улыбнулся.

— Вы знаете о мече? — удивилась Пэгги.

— Само собой, я знал о мече, юная леди! Я знал о нем, начиная с «Почтмейстера». Сорок первый год. Где-то так…

— Почтмейстер… — задумался Холлидей. — Фотография на стене кабинета дяди Генри! Там вы и он.

— Верно, — согласился Кэрр-Харрис. — Ни я, ни Генри не делали тайны, что в годы войны работали в военно-морской разведке вместе с Флеммингом, тем самым молодым парнишкой, который потом написал все эти дешевые книжки…

— Джеймс Бонд! — подсказала Пэгги.

— Угу… — кивнул англичанин, приканчивая виски. Отставил стакан и, порывшись в жилетном кармане, выудил пачку сигарет без фильтра. Щелкнул зажигалкой, затянулся.

Холлидей привык видеть курильщиков, предававшихся пороку небольшими компаниями в специально отведенных местах. Поэтому его немножко покоробило, когда профессор столь небрежно закурил, да еще и не спросил разрешения у женщины. А если учесть, что дымившему перед ним человеку под восемьдесят… Да, Кэрр-Харрис определенно казался реликтом, явившимся из другого времени.

— Кто такой почтмейстер? — спросила Пэгги.

— Это из романов о Хорнблауэре, — рассмеялся старик. — Название операции по захвату.