Вскинутый и уже наведенный на поджигательницу калаш дернулся выше. Спусковой крючок подствольного ампуломета остался нетронутым. Зато указательный палец правой руки вжал автоматный курок.

Короткая очередь боевыми заглушила крики и мат. Пули разнесли бутылку в полете. На полпути к цели. Метрах в десяти от людей.

Брызнувший во все стороны огонь не смог никому навредить. Зазвенели о камни горящие осколки. Потекли пылающие ручейки. Завеса из густого черного дыма на миг укрыла дикую.

Чернявая, сбросив рюкзак, ловко перемахнула через нагромождение валунов. Она больше не пряталась и не швырялась бутылками. Она снова спасалась бегством. Видимо, у дикой закончились снаряды. Однако в этот раз укрыться ей не дали.

— Сука! — Гвоздь, сбросив каску, метнулся следом.

Дважды хлопнул ампуломет.

Дикая дернулась в сторону и даже вроде бы увернулась…

А впрочем, нет, не вышло. В следующий миг Борису стало ясно: девчонке не удалось уклониться от шприц-ампулы. Скрючившись, чернявая упала между камнями.

Борис оглянулся назад. Объятый пламенем БТР остановился. Водитель благополучно выскочил из машины и суетился с огнетушителем. Остальные хэды сбивали пламя друг с друга. Ухо и еще двое охотников помогали водителю спасать бронетранспортер. Из людей вроде бы никто особо не пострадал.

На помощь к группе Уха мчался броневик Стольника. Командирская машина была уже совсем близко.

— Сука! Сука! Сука! — все орал и орал Гвоздь.

Без каски, с автоматом наперевес, с перекошенным от ярости лицом он подбежал к подстреленной добыче. Лицо и левая кисть Гвоздя покраснели от ожогов.

«Убьет! — успел подумать Борис. — Гвоздь эту дикую сейчас точно замочит! Ему сейчас и трес-баллы и штрафы — все до фонаря!»

Однако произошло неожиданное.

Сведенное судорогой тело беглянки резко распрямилось. Тонкие руки словно выросли из расщелины между камнями. Руки цапнули Гвоздя за ноги и, прежде чем тот успел что-либо предпринять, сдернули со скользкого мшистого валуна.

Гвоздь вскрикнул, грохнулся на спину, выронил автомат, исчез за камнями вместе с дикой.

Искусная имитация. Чернявая просто притворялась подстреленной!

Похоже, никто, кроме него, не заметил случившегося. Борис бросился к месту схватки. Прыжок, прыжок… Бежать по камням, рискуя переломать ноги, было непросто.

Он едва успел вовремя. Дикарка держала в руках автомат Гвоздя.

— А-а-а! — снова завопил Гвоздь. То ли от страха, то ли от ярости.

Девчонка заметила выскочившего из-за камней Бориса. Лицо дикой перекосилось. Зубы оскалились, как у волчицы. Хэдхантерский калаш уже был направлен в обожженное лицо Гвоздя.

Борис выстрелил сразу, навскидку, почти не целясь.

Шприц-ампула вошла девчонке в плечо.

Сильнейший болевой шок, мгновенно обездвиживающий паралич. Судорога… Палец дикой непроизвольно вдавил курок. Очередь ударила над головой Гвоздя. Охотник дернулся, сжался. Красное лицо с раззявленным ртом засыпало пылью и каменным крошевом.

Боевыми! Она стреляла боевыми!

Дикая повалилась на Гвоздя. В ключице под смуглой загорелой шеей на игле-гарпуне качнулась маленькая ампула с раскрывшимися при выстреле крылышками стабилизатора и меткой «ББ» у самого хвостовика.

— Сука! Ах ты ж сука! — Гвоздь спихнул с себя содрогающееся тело.

Вскочил, вырвал из скрюченных пальцев автомат.

— Да я! Тебя! Я сейчас тебя, сука!..

Хлопок. Чуть дернулся подствольный ампуломет. Гвоздь всадил в скрюченное тело второй шприц. Попал в живот.

На пластиковой ампуле с иглой был накарябан маленький гвоздик. Такая, значит, у него метка. Простенько и понятно. Такой можно пометить уйму шприцов и не устать.

— Что, нравится тебе, сука?! — хрипел разъяренный хэд. Похоже, парню снесло башню напрочь.

— Гвоздь, уймись! — крикнул Борис, подбегая ближе.

Какое там! Хлоп… Третий шприц воткнулся под распахнутую куртку, в левую грудь.

Окостеневшее тело дикой никак не реагировало на новые инъекции. Первая судорога закончилась. Сведенные мышцы были напряжены, как при столбняке. Дикая лежала на камнях неподвижно. Страшное перекошенное лицо, зажмуренные глаза, оскаленный рот. Слезы, сопли. Пена изо рта… Это уже не имитация. Это — по-настоящему.

— Нравится, я тебя спрашиваю?! — брызгал слюной Гвоздь.