— А у нас его достаточно. Впереди целый вечер, разве нет?

— У вас на все найдется ответ.

— Главное женское оружие — язык, — торжественно произнесла Лена. — Это, кстати, еще одна шведская пословица. — И добавила игриво: — В моем случае она имеет двойное значение.

Томаш развел руками, не находясь с ответом.

— Сдаюсь.

— То-то же, — обрадовалась Лена, поудобнее устраиваясь на диване. — Скажите, профессор, вы лиссабонец?

— Нет, я родился в Каштелу Бранку.

— А когда вы перебрались в Лиссабон?

— После школы. Я поступил на исторический факультет.

— Какого университета?

— Нашего.

— А, — кивнула девушка. В ее синих глазах, устремленных на Томаша, вдруг вспыхнул живой интерес. — Вы не женаты?

Томаш ответил не сразу. Некоторое время он взвешивал, что хуже: заведомая ложь, разоблачить которую проще простого, или правда, которая едва ли понравится его собеседнице; наконец он признался, пряча глаза:

— Женат.

Норонья с тревогой ждал реакции. Однако Лена, судя по всему, отнюдь не была разочарована.

— Разумеется! — воскликнула девушка. — Такой красивый мужчина…

Томаш зарделся.

— Что вы… Право же…

— Вы ее любите?

— Кого?

— Свою жену, естественно. Любите?

У Томаша появился шанс немного скорректировать впечатление.

— Когда мы поженились, конечно, любил, еще как! И нам долго удавалось сохранять свои чувства. Теперь мы друзья, мы привыкли друг к другу, и, в конце концов, кто знает, что такое любовь?

Норонья наблюдал за девушкой, стараясь прочесть ее мысли, и испытал немалое облегчение, когда убедился, что Лена осталась довольна его ответом.

— В Швеции говорят: жизнь без любви все равно, что год без лета, — заметила она. — Вы согласны?

— Конечно согласен.

Лена вдруг встрепенулась и прижала ладонь к губам. Глаза ее потемнели от ужаса.

— Ой! — вскрикнула шведка. — Совсем забыла! Еда!

С этими словами она бросилась на кухню. Вскоре до Томаша донесся грохот посуды и цветистые шведские проклятия.

— Все в порядке? — крикнул он в открытую дверь.

— В полном, — отозвалась шведка. — Я сейчас. А вы пока пересаживайтесь к столу.

Томаш не послушал. Вместо этого он пробрался в коридор и заглянул на кухню. Лена хлопотала у плиты, переливая суп из кастрюли в большую фарфоровую супницу. Две глубоких тарелки из того же сервиза ждали на подносе.

— Вам помочь?

— Нет, я справлюсь. Идите к столу.

Профессор еще немного помедлил в дверях, однако суровый и решительный вид шведки говорил о том, что лучше подчиниться. Он вернулся в комнату и уселся за стол. Через минуту в гостиную торжественно вступила Лена с дымящейся супницей на подносе. Поставив тяжелый поднос на стол, она вздохнула с облегчением.

— Уф! А вот и обещанный суп. Давайте есть.

Сначала девушка наполнила тарелку гостя, затем свою. Профессор недоверчиво рассматривал незнакомое блюдо. Суп был белый, душистый, в нем плавали крупные куски мяса.

— Это рыбный суп, — сказала Лена. — Попробуйте, это вкусно.

— У нас рыбный суп выглядит иначе. Это шведское блюдо?

— Если честно, нет. Норвежское.

Томаш зачерпнул немного густого варева, пахнущего морем.

— М-м-м, вкусно, — протянул он, распробовав крепкий бульон, и вежливо кивнул хозяйке.

— Спасибо.

— Из какой рыбы он приготовлен?

— Из разных. Я не знаю португальских названий.

— Основное блюдо тоже будет из рыбы?

— Это и есть основное блюдо. Норвежский рыбный суп очень питательный. После него вы больше ни крошки не сможете проглотить.

Томаш подцепил ложкой кусок рыбы в беловатом бульоне.

— А почему суп белый? — поинтересовался он. — Его готовят…

— На воде пополам с молоком. — В глазах Лены мелькнул знакомый дьявольский огонек. — Знаете, какая у меня главная кулинарная мечта?

— Какая?

— Когда я выйду замуж и у меня родится ребенок, я приготовлю рыбный суп на своем молоке.

Томаш поперхнулся.

— На молоке из своей груди, — спокойно повторила девушка, словно речь шла о самой естественной вещи на свете. Обхватив левую грудь, она надавила на выступавший под тонкой тканью сосок. — А вам не хотелось бы попробовать?

Томаша охватило неодолимое, болезненное возбуждение. Он хотел что-то сказать, но слова застревали в пересохшем горле. Лена потянула вниз край голубой блузки, освобождая левую грудь, белую, как молоко, с большим нежно-розовым соском. Шведка обошла стол и медленно приблизилась к профессору. Она стояла над ним, и ее сосок был как раз на уровне его губ.