Историк взял зубочистку и принялся так и этак крутить ее между пальцами, словно крошечного акробата.

— Профессор Тошкану был убежден, что Колумб родился не в Генуе.

— Это я понял, — сказал Молиарти неожиданно резко и ткнул в собеседника пальцем. — Меня интересует ваше мнение.

Португалец усмехнулся.

— Мое мнение? — переспросил он. — Что ж, по моему мнению, у нас два пути. Мы можем признать правоту защитников генуэзской гипотезы, и тогда Колумб генуэзец. Или не признавать, и в этом случае он не генуэзец. — Норонья поднял еще один палец. — Впрочем, есть и третий путь, компромиссный и оттого самый простой, он позволяет примирить две противоречащие друг другу теории. Надо лишь признать, что обе они верны, хоть и не безупречны.

— Вот это мне нравится.

— Конечно, ведь я еще не назвал главного условия, при котором третья гипотеза становится верной, — с усмешкой заметил Томаш.

— Что за условие?

— Очень простое, Нельсон. — Томаш убрал один палец. — Согласно третьей гипотезе, Колумбов было двое. — Он помолчал, давая американцу время вникнуть в сказанное. — Двое. — Норонья загнул палец. — Христофор Колумб, генуэзец, неграмотный ткач, предположительно 1451 года рождения. — Он загнул второй палец. — И Кристован Колом или Кристобаль Колон, человек неизвестного происхождения, образованный, знавший латынь, отличный моряк, адмирал, первооткрыватель Американского континента, появившийся на свет в 1447 году.

С Молиарти, казалось, вот-вот случится удар.

— Не может быть!

— И все же, дорогой Нельсон, это самая правдоподобная версия. Конечно, и она не лишена изъянов, тем более что многие свидетели уверяют, будто адмирал и генуэзец одно лицо. Чтобы третья гипотеза стала состоятельной, нужно признать, что все они заблуждаются или лгут. Но в таком нагромождении информации не могло не затесаться немного лжи, не так ли? Столько противоречивых источников не могут быть одинаково правдивы.

— Вы уверены в том, что говорите?

— Теория двух Колумбов, по крайней мере, позволяет свести концы с концами. Главная слабость анти-генуэзской гипотезы — отсутствие достоверных сведений о происхождении адмирала. Несмотря на все противоречия и неясности, у сторонников генуэзской теории под ногами более твердая почва. Пока не доказано обратное, она имеет права на существование, какой бы абсурдной ни казалась.

— Лично я не сомневаюсь, что она правильная, — заявил Молиарти.

— Вы человек веры, — заметил Томаш с легкой улыбкой. — Впрочем, как раз на вере генуэзская теория и держится, логики в ней немного.

— Возможно, — отозвался американец. — Мне не дает покоя одна мысль. Не странно ли, что профессор Тошкану яростно отвергает генуэзскую гипотезу, не предлагая никаких новых фактов?

— Странно, пожалуй.

— Вы же сами сказали, что он перестал заниматься открытием Бразилии, поскольку напал на новый след.

— Очень может быть.

Молиарти впился в португальца взглядом, словно хотел во что бы то ни стало понять, будет ли тот откровенен, отвечая на следующий вопрос.

— Вы уверены, что проследили весь путь, проделанный Тошкану?

Томаш отвел глаза.

— Понимаете, Нельсон… — пробормотал он. — Если честно… Я до сих пор не разгадал его ребус.

Губы Молиарти растянулись в улыбке.

— Мне следовало догадаться. И в чем загвоздка?

— Не могу ответить на один вопрос.

Томаш достал из кармана сложенный вчетверо листок и аккуратно развернул.

Молиарти нацепил на нос очки и склонился над столом.

— Что за эхо у Фуко, подвешенного на 545? Ничего не понимаю! — Он жалобно взглянул на Томаша. — Что это значит?

Португалец достал из портфеля «Маятник Фуко» и протянул американцу.

— Я думаю, Тошкану имел в виду роман Умберто Эко.

Молиарти долго изучал обложку, потом вернулся к ребусу.

— Слушайте! — воскликнул он. — Это же проще простого. Ответ находится на странице пятьсот сорок пять.

Томаш хмыкнул.

— Вы думаете, я не догадался?

— Действительно. И что же?

Историк забрал книгу, открыл на пятьсот сорок пятой странице и вернул американцу.

— Это сцена на кладбище. Описаны похороны убитых немцами партизан во время Второй мировой войны. Я читаю и перечитываю эту чертову страницу вдоль и поперек, но хоть убейте, не могу найти ничего, что хоть отдаленно напоминало бы ответ. Решительно ничего.