— На улице Сен-Пер.

— Я приду, приду!

— Да-да, — рассеянно ответил Виктор.

Должно быть, его пронизала ночная прохлада. Он дрожал.

— Что за чудная погода! — воскликнул Данило, набрав полную грудь воздуха.

Башня разрезала темнеющее небо, словно искрящееся лезвие кинжала.

Они пошли через садик во французском стиле. Разноцветные прожекторы освещали монументальный фонтан с аллегорическими фигурами. Вокруг обнаженной фигуры Человечества, сидевшей на сфере, располагались задумчивая Европа, деловая Америка, сладострастная Азия, послушная и боязливая Африка, дикая Австралия. На ляжку Америки облокотился старик в африканском бубу и наблюдал за гуляющими.

— Здравствуйте, мсье фотограф, вы меня помните?

— Да… да… Ламба…

— Самба Ламбе Тиам. Есть у вас мои изображения?

— Да, дома, я вам их непременно принесу. Позвольте представить, мсье Данило…

— Дукович, лирический баритон, — закончил серб, сдавив своей ручищей руку Самбы. — Вы уроженец какой страны?

— Сенегала, я живу в Сент-Луисе.

— А есть ли опера в Сент-Луисе?

— У нас есть резиденция губернатора, казармы, больница, церковь и более пятисот магазинов. Две школы, одна… Ах, можно подумать, что она вся в огне!

Лившийся с Эйфелевой башни свет напоминал извержение Везувия. Раздались восклицания, аплодисменты.

— Вы на нее поднимались? — спросил Самба. — Мне вот смелости не хватило.

— Много раз, у меня привилегия — я прохожу бесплатно. Я даже расписался в «Золотой книге гостей», хотя карабкаться по этим железякам только ради того, чтобы насладиться видом, — никакая не доблесть. Вообще я нахожу, что потреблению сейчас придается слишком большое значение…

Виктор слушал с возрастающим волнением. Похоже, весь белый свет отметился в этой дьявольской книге! Он опустил пальцы в бассейн фонтана, вода была удивительно холодной. Ему совсем не хотелось продолжать разговор, но он все стоял у фонтана, думая о Таша, вспоминая ее жесты и мимику, истолковывая каждый ее ответ, каждое движение ресниц. «В конце концов она выйдет, пройдет где-то здесь, я нагоню ее и… Только бы этот дуралей наконец замолчал!»

— …А тем, кто сумеет чем-нибудь ошарашить публику, продают медали, — продолжал Данило. — Гостям первой платформы — бронзовую, второй — серебряную, а третьей — золотую, только это ни о чем не говорит, их на бульварах можно за полцены купить!

— Тогда это то же самое, что Почетный легион, — констатировал Самба. — Этот орден, кажется, тоже можно купить, мне рассказывали, им приторговывал зять бывшего президента республики…

— Тише, не надо кричать об этом на всех углах, и у стен есть уши! — шепнул Данило. — Выставка кишмя кишит шпиками и полицейскими, а по вечерам им присылают подкрепление.

— Мудрая предосторожность, — согласился Самба. — Ведь богатство притягивает воров, как мед — мух. А мухи — большая проблема в моей стране.

— Вы только представьте, вот идет какой-нибудь маньяк и думает, что во всех его несчастьях виновны принц Уэльский или персидский шах, а шпики только и ждут случая свалить вину на иностранцев — но я-то, я хочу именно во Франции сделать карьеру. Как знать, может, это нигилисты и анархисты специально дрессируют пчел-убийц, чтобы те уничтожали людей.

Виктор почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Этот болван действовал ему на нервы. И что в нем нашла Таша?

— У вас воспаленное воображение и склонность к извращенным рассуждениям, мсье Дукович, — бросил он, шлепнув ладонью по поверхности воды.

— О, я знаю, что говорю, и говорю то, что знаю, хоть меня и принимали уже за сатира — это меня-то, испытывающего самое глубокое уважение к слабому полу!

— Слабый пол? Это что такое? — спросил Самба.

— Женщины, — пробормотал Виктор.

— Это женщины-то слабые! У вас — может быть, а у нас они таскают поклажу, какую и мул не подымет!

— До встречи, господа! — попрощался Виктор.

Пройдя несколько шагов, он передумал.

— Мсье Дукович, позвольте один вопрос: как давно вы знакомы с мадемуазель Херсон?

— С тех самых пор как поселился у Тевтонши, вот посчитаем… девять месяцев и пять дней. Ах, мадмуазель Таша… Обольстительная нимфа, ангел-хранитель! Она стирает мне рубашки, она меня кормит, восхищается моими вокальными данными, я думаю, она в меня влюблена! А кстати, говорил ли я вам, что благодаря ей я буду ангажирован в Оп…

Виктор мигом испарился.

— Оп? А что такое Оп? — спросил Самба.

Данило обернулся.

— Опера. Так вы говорите, Сент-Луис существует без храма муз? Это необходимо исправить!

Пушечный выстрел, донесшийся с башни в одиннадцать вечера, застал Виктора на набережной Орсе. Выставка закрывалась. Он быстро шел, размахивая руками, слова Данило все еще звучали в его мозгу. Они дрессируют пчел-убийц, чтобы те уничтожали людей. Пчелы-убийцы. Патино, Кавендиш, обоих укусила пчела! Но Антонен Клюзель резонно сказал, что от пчелиного укуса не умирают… Что, кроме этой проклятой «Золотой книги», могло связывать вдовицу без гроша в кармане, великого американского путешественника, японца-книготорговца, русского коллекционера… и Таша? Он представил ее в коротком сером платье, и его вновь охватила печаль.