Я поначалу решил, что ошибся дверью, но из ступора меня вывел голос старшины:

— Знакомься, Палек, это Маруся.

Марусей называлось довольно стройненькое смазливое создание не более 18-ти лет. Она подала мне руку и сказала:

— А Коленька мне о вас писал, вы как-то раз помогли ему выбраться из сломанного ядерного реактора.

Только теперь я заметил офицерскую форму на «Коленьке» со звездой Героя СС производства Кочкуркина.

— Скорее он мне помог, потому что там было свыше 1000 рентген, я бы в одиночку с ними не справился, — поддакнул я.

Наш содержательный разговор прервал дневальный, открывший дверь:

— Товарищ старшина, у нас в роте «голубые» завелись.

— С чего ты взял?

— А у меня кто-то косметичку спер.

Старшина сгреб нас обоих в охапку и вытащил в казарму.

— Ты, шнырь, марш на тумбочку, — обратился он к дневальному, — твою косметичку я взял для Маруси.

— Значит так, земляк. — Старшина проводил мухой пролетевшего дневального и провернулся ко мне. — Слушай, здесь такое дело… Короче, это вообще не баба, а это, как ее, корреспондентка «Красной звезды»… Интересуется секретными героями Байконура. Я того молодого, который подсунул ее адрес, найду и в бараний рог скручу. — Старшина сделал движение руками, как будто выкручивал белье.

Я поежился, потому что этим «молодым» был я и решил сменить тему разговора:

— Товарищ, старшина, а откуда у вас звезда героя?

— А откуда у тебя в письмах звезды?

— Так то бумажные, а у вас — золотая.

— В мастерской Кочкуры я нашел четыре звезды. 25% найденного по закону — мои. Усёк? Не отвлекайся. Я эту бабу и так и сяк, а она мне ну ни как. Что ты там наплел в письмах? Все требует подробностей, как это я с пилотом Кирком ядерный реактор «с толкача» запускал. Я тебя уже представил, как своего помощника, поможешь? Баба с возу — и потехе час, и волки сыты.

Когда я снова вошел в старшинскую, корреспондентка уже вытащила блокнот и навострила перо. Ручка, кстати, у нее великолепна — из титана, в виде ракеты с прозрачными иллюминаторами — явно подарок старшины. «Ладно, — подумал я, слушай-слушай, жаль только, что в газете не опубликуют».

— Как вы знаете, нам с Колей командование поручило исследовать твердотопливные ускорители американского «Шаттла» на предмет возможных диверсий. Кажется, военная разведка прознала, что КГБ решила его грохнуть, ну и…

— Предотвратить катастрофу? — поддакнула Маруся.

— Нет. КГБ не вмешивается в дела других стран. Просто управление не хотело наших следов.

— Так значит, они были? — снова вставила Маруся.

— После нашей работы — нет. Но если вы будете перебивать, появятся следы моего ухода.

— Я вся превратилась во внимание. — Девушка уткнулась в блокнот.

— Поскольку на земле корабль жестко охранялся, мы приняли смелое решение: провести исследование в космосе. На орбиту нас подбросил советско-вьетнамский экипаж. В целях конспирации они не знали, что мы прицепились снаружи и полетели дальше, типа исследовать космос.

— Такая отмазка, в натуре, — добавил старшина.

— Ну да, — продолжил я. — Мы же после выхода в космос отцепились и начали свободное плавание. Гм, что-то в горле пересохло.

Старшина услужливо подал стакан. Я отпил и поперхнулся:

— Что это?!

— Водка.

— Я же не пью.

— Ничего. Водка в малых дозах полезна в любых количествах.

— Так вот. После того, как наши сенсоры засекли местонахождение «Шаттла», мы с помощью двигателей скафандров отправились к объекту. Поскольку внешне скафандры замаскированы под контейнеры с мусором, нам удалось незаметно подобраться к кораблю. — Я отхлебнул чаю.

Маруся строчила в блокноте со скоростью швейной машинки. Старшина выпятил грудь колесом и гордо поглядывал на девушку.

— Так. О том, что было дальше, я расскажу в другой раз.

— Но почему? — корреспондентка сказала это так, будто я занимался с ней сексом, но перед ее оргазмом вспомнил о больной маме.

— А знаете такую детскую считалку: А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, (И стучало в КГБ).

Старшина оттер меня в сторону:

— Ты чего, расскажи ей.

Я вытащил из кармана пропуск на 113-ую площадку и увольнительную на два дня. Старшина сочувственно вздохнул. Все прекрасно знали, что просто так пропуск на эту площадку не дают, тем более рядовым. Я забрал у корреспондентки ручку «на память» и отправился в канцелярию.

В канцелярии было светло и просторно. Большинство плакатов убрано до праздника, однако все свободное место занимали документы — папки, журналы, скоросшиватели. Замполит поднял на меня глаза:

— Твоя передовица: «С бригадиром козлов я встретился прямо на месте их производства. Из распахнутой нараспашку гимнастерки на меня смотрели ярко-голубые глаза. Он сразу взял козла за рога: «Наша бригада трудится день и ночь, не покладая рук, не вставая с постели»?

— Моя. А что такого? Площадка для сборки «козлов» — оснований башенных кранов действительно называется «постелью». Я хотел поднять проблему отсутствия у них оборудованной ямы, из-за чего им приходится трудиться лежа.