– Вы ко мне? Это ваша машина стоит во дворе?

– Да, я приехала из Тарасова, по поводу ваших бывших воспитанниц, – поднялась я со стула. – Марианны Новожиловой и Вероники Одинцовой. Помните таких?

Неуловимая тревога на миг затуманила лицо заведующей, она слегка нахмурилась и спросила:

– Что-то случилось? От них обеих давно нет вестей…

Я вздохнула и медленно произнесла:

– Людмила Константиновна, у меня для вас не очень-то приятные новости… Дело в том, что Марианны больше нет в живых, а Вероника куда-то пропала. Я занимаюсь расследованием этих происшествий.

Людмила Константиновна как-то вся посерела, щеки ее втянулись, сразу сделав ее старше.

– Господи! – только и вымолвила она в растерянности. – Кошмар какой… Как же это случилось? Под машину попала?

– Нет. Марианну отравили, – призналась я. – Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я расследую ее смерть частным образом. Но вы можете связаться с Кировским УВД Тарасова, с подполковником Мельниковым, он возглавляет убойный отдел. Он поручится за меня, подтвердит мои полномочия.

У меня не было совершенно никакого резона скрывать от этой женщины свои настоящие имя и статус. Она, конечно, могла и отказаться от разговора со мной – имела на то полное право. Но я все-таки надеялась, что она согласится побеседовать. А пока что я достала из сумочки свое удостоверение и лицензию и показала их заведующей. Та мельком пробежала документы глазами, покивала и грустно сказала:

– Ну, давайте поднимемся ко мне в кабинет. Даже не знаю, сообщать ли обо всем этом воспитанникам… Пожалуй, не стоит.

– Пока что, я думаю, не стоит, – поддержала я ее, поднимаясь следом за Людмилой Константиновной по широкой лестнице на второй этаж.

В небольшом кабинете она заняла место за столом, на котором стоял современный компьютер и лежали какие-то папки, а мне предложила сесть напротив.

– Так когда это случилось? – спросила она, убрав сумку в нижний ящик стола.

– Девятнадцатого июня, – и я вкратце рассказала ей историю гибели Марианны Новожиловой.

– Кошмар какой! – после паузы повторила Людмила Константиновна, и я увидела, что мое сообщение действительно очень огорчило ее.

– Попутно я выяснила, что Марианна интересовалась обстоятельствами исчезновения Вероники, – добавила я.

– Это неудивительно, они ведь дружили все эти годы, пока жили здесь, – кивнула Людмила Константиновна.

– Когда они поступили в детский дом, вы здесь уже работали?

– Да, я занимаю эту должность уже почти двадцать пять лет, – подтвердила заведующая. – А куда же пропала Вероника?

– Это я и хочу выяснить, потому и приехала к вам. И я очень надеюсь, Людмила Константиновна, что вы мне поможете.

– Да я-то всей душой готова помочь, только вот чем? – растерялась она. – Ведь Вероника уехала два года тому назад, а Марианна – год назад. С тех пор я их и не видела.

– Они вам писали, звонили?

– Да, только нечасто. Вероника пару раз звонила, рассказала, что устроилась она хорошо, работу нашла. Марианна звонила чаще. Она мне, кстати, сообщила, что не нашла Веронику. Я и сама недоумевала по этому поводу.

– А писем они вам не писали? – с надеждой спросила я.

– Нет, писем не было. Сейчас редко кто письма пишет. Эсэмэски посылают в основном. А ведь раньше мои бывшие воспитанники на нескольких листах мне о своей жизни рассказывали! Я до сих пор все письма храню, коробку специальную завела, так она давно уже переполнилась. Муж даже шутил, что нам для этих писем нужно специально комнату выделить.

Людмила Константиновна улыбнулась, потом, отвлекшись от посторонних воспоминаний, посерьезнела и сказала:

– Да, так насчет Марианны с Вероникой… Что еще вы хотели бы узнать?

– Расскажите, как они попали сюда в детский дом, – попросила я.

– Марианну подкинули прямо к дверям детского дома, – начала вспоминать Ермишина. – Ей тогда всего несколько дней от рождения было. Утром нянечка вышла на крыльцо – и ахнула! Прямо на ступеньках сверток лежит. Хорошо, что весна теплая была, а то умер бы младенец. И так ей повезло, что выжила! Слабенькая она совсем была, у нее даже сил, чтобы кричать, не было. В больницу ее, конечно, сперва отправили, там девочку выходили, а потом к нам же и определили.

– А ее мать? Или другие родственники? Не нашли их?

– Нет, не нашли. Хотя в милицию мы заявили, конечно. И все роддома проверяли – ничего! Думаю, дома ее родила мамаша, сама. Или она вообще из другого города. Поняла, что не справится с ребенком, вот и подкинула. Спасибо, что не умертвила!

– А Вероника? Как она сюда поступила?

– Веронику к нам с вокзала привезли, она на скамейке сидела – бросили ее. Ей чуть больше годика было, говорить она еще не умела. Конечно же, девочка не смогла рассказать, кто она и откуда, даже имени своего не назвала. Какими жестокими могут быть люди, порою просто поражаешься! Хотя за столько лет работы мне пора бы к подобному привыкнуть, да все не получается. Каждый раз сердце кровью обливается!