Степень перепуга четы Мишиных и так уже зашкаливала, а тут с ними случился временный паралич, образно называемый в народе «кондратием», – они живо представили себе перспективку такого специального учреждения и позеленели на глазах у публики.

Сима осталась довольна результатом.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – слегка ослабила она напор. – Будем считать данный инцидент случайным и надеяться, что такое больше не повторится! Мне бы не хотелось переводить Станиславу в другую школу.

Она величественно встала со стула.

– Я думаю, детям и их преподавателю пора на урок! – И, приподняв предостерегающе одну бровь, для проформы спросила: – Или у нас есть еще какие-то непроясненные вопросы?

– Нет, нет! – замахав двумя руками, перепугалась директриса.

– Вот и хорошо!

И Серафима красиво, величественной, неторопливой поступью, в полном соответствии княжескому званию, удалилась.

Больше Стаську никто никогда в школе не обижал. Ее побаивались, уважали, старались не задевать, можно сказать, холили и лелеяли, особенно мальчишки.

А Лешка Мишин стал первым помощником управляющего одного из самых крупных банков в стране.

– Излагай! – дала отмашку тетушка, когда стол был накрыт, чай разлит по чашкам. – Утром я звонила в больницу, Василий Федорович жив и стабилен, из чего делаю вывод, что беда у нас личного порядка.

– Личного! – печально вздохнув, подтвердила Стаська.

Повертела кусок пирога в руке, вздохнула, еще разок примерилась и откусила большой кусок.

– Это обнадеживает, – оптимистично заявила княгинюшка.

– Фто засит обнадевывает?! – возмутилась Стаська, пытаясь разговаривать с набитым ртом.

– Хоть что-то! А то девица тридцати двух лет, а личного у нее только средства гигиены! «Трагедия» – это большой шаг вперед!

– Ты издеваешься? – проглотила пирог, не дожевав и чуть не подавившись от возмущения, Стаська.

– И не думала даже! С нетерпением жду повествования о том, как за одни сутки ты умудрилась заиметь личную беду с последствиями.

– Влюбилась, само собой! А как еще можно заиметь такое «счастье»?

– Способов не счесть, – усмехнулось княгинюшка, – особо если искать истории на пятую точку. Влюбилась – это радует несказанно! И объект твоей страсти, я так понимаю, доктор Больших?

– Других мужчин поблизости не было! – призналась Стаська.

– И что? – хмыкнула саркастически тетушка. – «Осуществилась их любовь»?

– Еще как! – загрустила яркими воспоминаниями Стаська. – Волшебство! Страсти до небес! Фейерверк! Ночь без сна!

И вновь тягостно вздохнула, как старушка над воспоминаниями о былой молодости, подумала пару минут, обнаружила, что все еще держит в руке пирог, откусила, не забыв еще разок вздохнуть печально.

– И подразумевается, что накануне доктор Больших успешно выспался? – улыбалась княгинюшка снисходительно.

– Да ну тебя! – рассмеялась Стаська. – С тобой поговоришь, и все кажется водевилем!

– А жизнь и есть либо водевиль, либо трагедия, с переходной стадией застоя от одного состояния к другому.

Стаська бросила недоеденный кусок пирога на тарелку и отвернулась к окну, чувствуя подступившие слезы, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не заплакать.

– Представляешь, я его люблю! – повернулась и посмотрела на Симу больными глазами. – Понятия не имела, что это такое, предположить не могла, а вот… попала! А он… – а-а-а! – безнадежно махнула рукой.

Не справилась, как ни старалась, и таки расплакалась, сквозь горечь и обиду торопливо рассказывая княгинюшке о счастливой перемене, ставшей в одно мгновение «трагедией», неосознанно размазывая слезы по лицу.

– Ну что ж! – выслушав сбивчивый, но подробный рассказ, невозмутимо заметила Сима. – Он не женат. Но у него есть женщина. Не все так безнадежно!

– Да при чем тут женщина?! – возмутилась теткиному непониманию Стаська. – Он испугался, что у нас все получилось как-то всерьез, без обычных игр, флирта, возможности отступления! Я не знаю, как так вышло, но мы оба это чувствовали, понимали! Он переполошился и сбежал! По глазам, движениям было понятно – бесповоротно, навсегда!

– Не факт! – задумчиво возразила княгинюшка. – Ты видишь все однобоко, с позиции своей боли, и вывод делаешь исходя из этого. Может, он не от тебя и ваших разразившихся чувств сбежал, а от своего прошлого. Ты же про него ничего не знаешь. Тридцать девять лет, мужик-орел, умница, молодой, интересный, а семьи и детей нет. Может, ему так досталось, что он не хочет, боится переживать все заново. А вот что заново? Вопрос! Он сильный мужчина, лидер, вождь и привык брать всю меру ответственности на себя, в работе уж наверняка! Но я тебе точно скажу, что так не бывает, чтобы на работе мужик вождь, а дома размазня! Боец, он везде боец! Но и сильные мужики имеют право чего-то бояться и осторожничать, особенно если им жизнь уже так наваляла, что мало не показалось, по полной программе! Ты вон в детстве обожглась, проверяя на ощупь красивый газ, больше в огонь руки не суешь. Вот и он свой рефлекс заимел. Знаешь, как у Зощенко: «Герой и трус ощущают одно и то же, разница в том, как они поступают».