– Этот гарнитур наш фамильный, он единственный остался от всего, что у нас было. Все остальное – это подарки от мужа и поклонников. Среди них тоже есть интересные вещи, ну потом сама разберешься. Опись лежит в шкатулке, а второй экземпляр у нотариуса. Ты его знаешь, он помогал нам после Сонечкиной смерти. В понедельник пойдешь в банк, забронируешь там ячейку и положишь все это туда.

– А почему ты мне никогда это не показывала? – шепотом, от потрясения, что ли, спросила Ника.

– Не время было. Слишком много всего с этим связано, я тебе тут подробно написала, потом прочтешь.

Она достала запечатанный конверт и протянула его Веронике. На конверте бабушкиной рукой, четким, почти графическим почерком было написано: «Пояснение 1. Шкатулка».

Ника взяла письмо, изо всех сил старалась сохранить спокойствие и не выпустить слезы, рвущиеся из груди от этого неизбежно-страшного, произнесенного вслух «потом».

– Убери ее и налей мне еще чаю, – попросила бабуля.

Ника поставила шкатулку на комод, сложив в нее все футлярчики, вернулась к столу и налила бабуле чаю.

Девушка подумала, что раньше не знала, где внутри ее тела находится сердце. Когда умерла Сонечка, от горя у Вероники болело все, кроме сердца, а сейчас ей казалось, что оно занимает всю грудь и плачет, болит, став огромным от того, что натерпелось, и устав не болеть.

– Никуша, не надо такой печали, это нормально, когда уходят старые люди, – протянув руку, погладила ее по ладони бабуля и улыбнулась подбадривающе. – Мне очень много пришлось пережить и великих горестей, и великих радостей, пора отдохнуть. Давай, девочка, соберись, мне надо многое тебе рассказать и объяснить.

– Я постараюсь, – сжав кулаки, сглотнув, загоняя назад так и не пролившиеся слезы, пообещала Вероника.

– Да уж, старайся! Итак, продолжим, – совсем другим, деловым тоном оповестила бабуля. – Эту квартиру не продавай, сделай косметический ремонт и сдай в аренду. Это хорошие деньги, а деньги всегда нужны, и тебе будет полегче, а то ты на своей работе надрываешься. Вот второй конверт, здесь я написала, какие вещи не надо оставлять квартирантам, и еще кое-что, на случай, когда ты все-таки выйдешь замуж.

Она протянула Нике второй пухлый конверт.

«Пояснение 2. Квартира. Замужество», – было размашисто написано на нем.

– Какое замужество, бабуля? – возмутилась Ника.

– А такое, которое тебе давно пора! – ответила бабуля. – Теперь ты будешь свободна, за бабками ухаживать не надо, самое время! И не отнекивайся! Красивая, умная, молодая, сильная духом – и что, в девках сидеть?! Только козла какого-нибудь не подбери от великой страсти и одиночества и помалкивай, что не бедная! Эх, не успела я проконтролировать, боюсь я за тебя! Ну да ладно, будет кому за тобой присмотреть, уж он-то тебя в обиду никому не даст, сиротой не останешься!

– Ты о чем? – удивилась такому странному заявлению Ника.

– Вот мы и подошли к самому главному. Дай-ка мне водички, я капель выпью.

Ника бегом бросилась в кухню за водой.

– Да не беги! – крикнула бабуля ей вслед. – Я помирать сейчас не собираюсь, это так, для профилактики.

Ника принесла стакан с водой и рюмочку для капель. Бабуля взяла в руки пузырек с лекарством, рюмочку, посмотрела на них и поставила на стол.

– А знаешь, черт бы с ними, с этими каплями! – улыбнулась задорно она. – Принеси-ка ты лучше коньячку, и еще там спрятаны от тебя сигареты за глиняной миской, на второй полке. Тащи их тоже. Ну и какие ты там вкусняшки принесла, и их давай!

Бабуля раньше иногда курила, хотя курильщицей ее назвать было нельзя, так, по праздникам, в хорошей компании или под преферанс, но считалось, что лет десять как бросила. Значит, не бросила.

– И не вздумай читать мне нотации! – предупредила для профилактики внучку Кира Игоревна.

– И не собираюсь, – ответила Ника, вернувшись из кухни, и поставила перед бабулей графин с коньяком, рюмочку и пепельницу. Затем принесла закуску, разложенную на тарелках.

Бабуля, как и Сонечка, не признавала никаких бутылок на столе, только графины для крепких напитков и декантер для вин.

– Эх, упустила я твое воспитание, – посмеиваясь, пожалела об упущенном бабуля. – Не научила выпивать в удовольствие!

– Да, пробел чувствуется.

– И вроде студенткой была, ну подумаешь, один раз напилась, так со всеми бывает, и никто не бросает. Между прочим, для здоровья иногда полезно. Эх, да что там!

Единственный раз в своей жизни Ника напилась на студенческой свадьбе однокурсников. Ей было так плохо, что она болела два дня. Сонечка отпаивала внученьку настойками и травами, а приехавшая помочь бабуля предлагала радикальное средство в виде хорошего коньяка, который она специально привезла по этому случаю. Сонечка махала на нее ручками, а Ника от одного вида бутылки понеслась в туалет. Слава богу, выпила она мало, но, как говорится, вполне хватило. И, так как свадьба не набрала еще полагающиеся данному мероприятию обороты, ее заботливо усадили в такси и отправили домой. А неудавшуюся коньячную терапию бабуля с Сонечкой применили сами за ее, Никино, здоровье.