Марьяж у Повелителя был своего рода ручным гладиатором, бойцовым петухом, который животом своим и умением, сражаясь с такими же, как он, разномастными, разнокалиберными петухами, зарабатывал межгалактическую валюту. Каких только бойцов против него не выставляли: и зубастых, и перевитых мышцами, и вооруженных саблевидными когтями, и вытянутых, как он сам, и сплюснутых в сверхтяжелый кубик, и умеющих парализовать, и палящих одновременно из десяти бластеров, - всех разбивал наголову.

Марьяж чувствовал при этом, что Его Высочество Фраст им доволен, и преисполнялся гордости.

Глава 7. Корнелий всё предусмотрел

По каменному полу затопали башмаки, появились Люпис с Тяпусом. Ну и хари же у них были. Широкая физиономия Люписа стала еще шире, ибо левая его щека налилась, превратившись в сплошной синяк, а у Тяпуса подбородок стал вдвое больше и этак асимметрично перекосился.

Язвить Марьяж не стал, негоже было реализатору изгаляться над сапиенсами.

Честно говоря, давненько у хорошо сработавшейся троицы не было таких проколов. Чтобы по харе получить, часть плоти потерять и при этом в главном не продвинуться вперед ни на йоту, такого еще не бывало. Помощь виртуалам и победы над бершонцами не в счет. Не за этим их посылал сюда Его Высочество Фраст.

– В общем, так, - гнусаво сказал Люпис.
– Нечего тут цацкаться. Шарахнем по Попову из космоса. Чтоб брызги полетели.

– Шарахнуть-то шарахнем, дело нехитрое, - гундосо пробубнил Тяпус, - да как бы боком не вышло. Там, в доме-то, еще народ есть. Обоего полу, плюс пацан. Я почуял. А что говорит закон Мулюк-Кефаля? Не наследи. Не разорви цепь.

– Вот это-то и останавливает, - произнес Люпис и со стоном возлег на диван.

Осторожно пощупав вздувшуюся щеку, он засопел и, раздувая ноздри, сказал, как отрезал:

– Шарахнем! Окончательно и бесповоротно.

Тяпус, вздохнув, сел на свой диван и заметил:

– Это в тебе злость говорит. Потому что не привык по харе получать.

– Больно ты привык, - огрызнулся Люпис, глядя в высокий потолок, по которому ходили размытые тени.

Тени, разумеется, отбрасывало освещенное прожектором дерево, но вполне возможно, что это были какие-то древние мыслеформы, подпитываемые энергией ныне живущих людей, которые днем так и шастали по площади, так и шастали. Люпис не помнил - было ли рядом с храмом дерево или не было. А вставать не хотелось. Но тем не менее сомнение в собственной правоте возникло, ибо даже тут, в храме, имела место связь поколений. Не разорви цепь. Мулюк-Кефаль чертов. Или их было двое? Один Мулюк, другой Кефаль?

– Ладно, не будем испытывать судьбу, - сказал Люпис.
– Ты как думаешь, Марьяж?

– Я думаю, что влетит нам от Его Высочества, - меланхолично отозвался Марьяж.
– Но это лучше, чем вернуться в чужое будущее. Представляете, коллеги? Возвращаешься, а там ни о каком Марьяже знать не знают. И о вас, коллеги, знать не знают. И нету никакого частного сыскного агентства, и самого господина Фрас...

– Цыц, - в один голос рявкнули Люпис с Тяпусом.
– Ты ничего не говорил.

– Я ничего не говорил, - немедленно согласился Марьяж, вспомнив, что Его Высочество всё видит, всё слышит...

Транспортировщик ждал в подпространстве. Всё здесь было белесо-серое, расплывчатое, звуки были ни на что не похожи - так, какие-то обрывки, внезапно сказанные буквы, слоги, перемежающиеся с невнятным бульканьем, писком, треском. Сплошной туман - вот на что это было похоже. Сплошной, покрывший всё вокруг туман, приглушивший звуки, остановивший всякое движение, являющийся сам по себе источником белесого света.

Под ногами пружинило, но совсем не так, как должно было бы пружинить - Игорь чувствовал, что в нем нет и сотой части его обычного веса. Сущность его как бы разделилась надвое: одна часть сидела в теле, другая наблюдала это тело, вернее контуры, ибо плоти как таковой не было, со стороны. Эта вторая часть постоянно рыскала туда-сюда и могла убежать вперед с сумасшедшей скоростью. Именно она быстро и безошибочно нашла освещенный оранжевой мигалкой транспортировщик, который к тому же издавал непрерывные назойливые звуки: "Пи-пи-пи-пи..." Транспортировщик, кстати, тоже имел весьма трансцендентальный вид, напоминая какую-нибудь суперсовременную гоночную машину.

Игорь произнес кодовую фразу, перед ним распахнулся люк, который, как только он вошел, автоматически закрылся. Ожила массивная панель перед креслом пилота, само кресло предупредительно повернулось на своей толстой ноге, как бы приглашая сесть. Игорь сел, и кресло возвратилось в исходную позицию. Панель перемигивалась разноцветными огоньками, потом все они застыли, свет их стал приглушенным, ровным, зато рядом с утопленной овальной кнопкой (очень умно - ненароком не заденешь) зажегся рубиновый шарик. Игорь нажал кнопку.