— Тося, это ты? Тося, ты меня слышишь?

В ответ посыпалась радостная скороговорка:

— Ой, Володя, я так беспокоилась, прямо не могу! Почему ты не… Ты меня слышишь, Володя?

Вот-вот, и в считанные минуты связи началось бы выяснение идиотского вопроса, кто кого как слышит. Но идиотский разговор не состоялся. На далекой Земле Тося услышала голос командира Шевелева:

— На место, Заостровцев! — И после короткой паузы: — Повторяю: непредвиденная энерговспышка уничтожила контейнерный поезд. Был вынужден стартовать до срока. Сообщите Луне — задержать отправку очередного танкера.

— Вас поняла, — ответила Тося. И неофициальным тоном добавила: — Радий Петрович, что все-таки случилось? Тут очень волнуются…

“Что все-таки случилось, — подумал командир. — Хотел бы я знать, что все-таки случилось…” Он сказал:

— Корабль длительное время находился в сложных условиях… в условиях отсутствия ориентации. Подробнее сейчас не могу.

Радий Петрович выключился. Он посмотрел на бортинженера взглядом, не предвещающим ничего хорошего.

— Вы, Заостровцев, — начал он тоном, соответствующим взгляду. И вдруг, неожиданно для самого себя, закончил: — Вы, кажется, о чем-то хотели поговорить с оператором ССМП? — И повернулся в кресле, уступая место Володе.

Теперь, когда “Апшерон”, ведомый автопеленгатором, шел по нормальной трассе, молчание стало невыносимым. Командир молчал, потому что не знал, как начать разговор об этом, говорить же о другом было просто невозможно. Новиков молчал… Кто его знает, почему молчал Новиков? Он щелкал клавишами, задавая вычислителю ненужные задачи.

Откинул зачем-то крышку блока программирования и разглядывал его пестрые потроха. Он был необычно суетлив и явно не находил себе занятия.

Володя Заостровцев молчал, потому что в человеческом словаре не было слов, которые могли бы выразить то, что с ним произошло. Но в то же время он понимал, что от него ждут каких-то объяснений. Он перебирал в памяти события последних недель, но сцепить одно с другим не удавалось.

Сплошная стохастика… Пестрая вереница обрывочных картин, и среди них — тьфу, пропасть! — ярче всего лунные псы Диана и Спутник, прыгающие вокруг Резницкого. И еще, как бы со стороны, он видел самого себя на зеленой тропинке — той тропинке, где он беспомощно топтался, не в силах перешагнуть… что перешагнуть?..

“Положение хуже собачьего, — подумал он с отвращением. — Та понимает, только сказать не может. А я — ни понять, ни сказать…” Новиков ожесточенно поскреб затылок и прервал затянувшееся молчание:

— Я знал одного парня, он помнил наизусть первые пять листов девятизначной таблицы логарифмов.

— К чему вы это? — сказал командир и, не дожидаясь ответа, обратился к Володе: — Как вы сориентировались, Заостровцев?

Володя ответил не сразу. Он медленно шевелил пальцами, и Радий Петрович с интересом смотрел на эти пальцы, будто ожидая от них чего-то.

— Ну вот, — неуверенно начал Володя. — Знаете, бывает, что идешь в темноте… и вдруг чувствуешь, что впереди, очень близко, стена… Что-то срабатывает внутри — и останавливаешься…

— Иногда расшибаешь лоб, — вставил Новиков.

Командир махнул на него рукой.

— Дальше, Заостровцев, — попросил он.

— Стены… — Володя говорил словно в полусне. — Только не прямые… и движутся… Давят… душат… А я ищу, где проход. Сам не знаю, как…

— Ну и ну, — сказал командир. — Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил. Откуда у вас такое… чутье?

— Действительно, — сказал Новиков. — Вроде рыбы в электрическом поле. Или птицы в магнитном.

Володя испуганно уставился на него:

— Ты… на самом деле думаешь, что у меня развилось это… рыбье или птичье?

Новиков пожал плечами.

В обсуждении рейса участвовали космонавигаторы, астрофизики и специалисты по приборам. Ввиду того что район Юпитера, ранее относившийся к шестой категории, проявил непредусмотренную опасную активность, было решено перечислить его в восьмую категорию, а также оборудовать Ио, Каллисто и Ганимед новейшими регистрирующими приборами высокой защиты и начать дополнительные исследовательские работы. Кое-кто высказался за разработку системы беспилотных рейсов к Юпитеру непосредственно с Луны.

Решение было обстоятельное. Лишь одного не хватало в нем — анализа бесприборной космонавигации, осуществленной практикантом Заостровцевым В.М. в условиях суммарных полей высокой напряженности. Так следовало бы записать это.

Это не было записано по той простой причине, что командир “Апшерона” умолчал о случившемся.

Незадолго до посадки Володя попросил его ничего никому не рассказывать.

“Почему?” — удивился командир.

“Я бы хотел сначала во всем разобраться сам”, — сказал Володя. Командир подумал, что Володя имеет на это полное право. “Хорошо, — сказал он. — Но если вам потребуется засвидетельствовать, что произошло, я охотно это сделаю”.