Самый малый материк располагался на южном полюсе, и его полностью покрывал многометровый слой полярного льда. Он так и назывался — Ледовый материк. Там, понятное дело, тоже никто не жил, кроме морозоустойчивой живности. Тридцать градусов мороза, бесконечные вьюги — это не хухры-мухры. Да и зачем там жить? Что там делать? Впрочем, его льды рыбаки использовали как огромный холодильник.

В южном полушарии на многочисленных островах, архипелагах работали рыболовные картели, ловя на своих траулерах огромных десятитонных океанических животных, называемых левиафанами. Девяносто девять и девять десятых процента их шли на экспорт после первичной обработки.

Большая часть людей обитала на среднем материке в северном полушарии. Эндлес представлял собой огромную неровную восьмерку или, если смотреть по отношению к экватору, символ бесконечности. Его сейчас и предстояло пролететь шаттлу.

«Pa-Мир станет моей первой целью», — решил Кэрби, глядя на этот благословенный мир — мир солнца.

Материк сверху казался точно расчерченным на полосы, каждая шириной в тысячу километров. Плюс-минус двести километров.

В самой северной части Эндлес накрывал подталкиваемый течениями на сушу Северный ледник. Он подтаивал, и образовавшиеся в процессе реки текли на юг, орошая континент.

«Если бы не ледник, то и этот материк представлял бы собой такую же пустыню, как и… Пустыня. Нет ни одной реки, которая начиналась бы в глубине суши, — думал Кэрби. — И как долго продлится такое положение вещей? Вдруг течения изменят направление, и ледник отступит? Что станет с этим благоденственным миром?»

Шаттл продолжал снижаться, и ледник исчез с линии горизонта, еще четче очертив линии природно-климатических зон.

Ниже ледника шла тундра с бесконечными озерами — болотцами. Тут тоже никто не жил, как, впрочем, и «ниже», в лесополосе. Лес не имел спроса на рынке. Его использовали только местные, для строительства своих домов-хоромов.

Люди предпочитали селиться в плодородных долинах средней части материка, о чем живописно свидетельствовала ее расцветка. Обширные области полей разбиты на многочисленные квадратики пашни. Зеленые, желтые, красные… Здесь росли и спели различные злаковые культуры, шедшие на экспорт, якобы для закупки которых и прибыл «Эллин». Фермеры снимали по два урожая за год.

На не очень подходящих для земледелия участках расположились огромные фермы по разведению птицы и малого скота.

Еще южнее, там, где суше и жарче, где ледниковые реки мелели, а затем испарялись в песках (редкая река проходила через эти края и впадала в океан), бегали огромные стада местного крупного рогатого скота, этот скот также шел на продажу.

Такое разнообразие делало Pa-Мир очень значимой в плане продовольственного обеспечения Земли планетой, несмотря на его громадную удаленность от метрополии. Семьдесят дней пути в одну сторону. И около ста суток из-за тяжелого груза в обратную.

И ведь шли караваны огромных сухогрузов, несмотря на расстояния! Зерно, различные сорта мяса, рыба. Мало какой мир мог похвастаться таким разнообразием экспорта.

Шаттл вошел в вечернюю зону, и только благодаря наступающим сумеркам, а точнее включившемуся городскому освещению, он сумел заметить очертания городка.

«Почему они не строят города у океана?» — подумал Морфеус. Ему это казалось странным. Но потом он понял, что океан жив, и жизнь эта достаточно опасна для человека. Потому и строят города в глубине, на крупных реках.

Ледниковые реки чисты. Воды, дойдя до срединной части материка, успевают прогреться, и в них можно купаться. А вот океан с его зубастыми монстрами…

Шаттл пересек границу терминатора, и рассмотреть что-либо невооруженным глазом стало невозможно. Но пилоты уверенно вели свой кораблик по наводке диспетчеров.

Вот и городок-цель, освещенный яркими огнями.

— Чего это там так ярко? — невольно вырвалось у Морфеуса.

Во время паузы один из пилотов задал этот вопрос диспетчеру.

— У них какой-то местный праздник, Командор. Какой-то День пахаря…

— Это хорошо. Это я удачно зашел… а то уже стал опасаться, что наш залет пройдет впустую. Глубокая ночь…

Шаттл завис невдалеке от черты города над скромным космодромом с площадкой километр на километр, огороженной бетонным забором, наверное, еще времен постройки самого космодрома. Так он хлипко выглядел. Кое-где бетонные плиты покосились, точно по периметру прошлась волна.

— Лом, спроси у них, могут они нас заправить? — поинтересовался Кэрби.

Пилот, что делал запрос насчет излишней иллюминации, повернулся к радио.

— Увы, Командор, они такими мощностями не располагают.

— Жаль, а то заправились бы на халяву…

Пришло время выходить из челнока, и Кэрби направился вслед за Гарпуном.

Морфеус, спустившись по трапу и отойдя от шаттла, полной грудью вдохнул свежий воздух, наполненный ночной прохладой.

«Чистый… На Земле такого уже давно нет. Даже в зонах первого класса и то воздух какой-то не такой», — подумал Морфеус.