Тем утром от него ушла Рита. Без истерик, упреков и выяснений. Просто сказала за завтраком: «Алеша, я ухожу». А до этого сожгла в камине редкие письма и все общие фотографии, где они были сняты без детей. Сделала она это не напоказ, не из мести, а просто для того, чтобы «не рубить по частям». Она вообще никогда и ничего не делала из мести или напоказ.

По ее словам, у нее все было просто и по-настоящему: она влюбилась. Не для вдохновения, как Алексей, а просто так. Два месяца ждала, пока муж закончит очередную книгу, а потом ошарашила его нежданной новостью.

Что с ним творилось – не передать словами. Захотелось убить ее, а потом умереть самому. Желание было таким четким и таким навязчивым, что Алеша испугался. Больше всего бесил тон, которым Рита сообщила ему о своем уходе, – спокойный, даже обыденный. Она словно и мысли не допускала, что он может попытаться ее удержать, уже все взвесила и решила.

– Спасибо, что хоть сказала, – время для иронии было неподходящее, но он пытался таким образом подавить рвущуюся наружу злость. – А можно узнать, кто этот счастливчик? Кто твой любовник?

– У меня нет никакого любовника, – спокойно отвечала она.

– То есть как это? – изумился пока еще муж. – Вы что же с ним, не… Ты не к нему, что ли, уходишь? А просто так, в никуда собралась?

– Нет, конечно, не в никуда, – терпеливо поясняла Рита. – Я ухожу обратно к Борису. Вернее, возвращаюсь к нему.

Это было настолько неожиданно, что Алеша потерял дар речи. К Борису, столько лет спустя? Зачем? Почему? Как такое вообще возможно?

– Я влюбилась, – так же спокойно повторяла жена на все его непроизнесенные вопросы.

– Вы что, недавно виделись? – ревниво поинтересовался он.

Ничего себе картинка вырисовывается! Законная супруга и бывший друг тайком встречаются за его спиной, а ему и невдомек.

– Нет, я не видела его уже очень давно. С самого развода.

Опять этот профессиональный тон! Так бы и зашвырнул в нее чем-нибудь тяжелым…

– С развода, говоришь? И думаешь, что он еще помнит о твоем существовании?

– Не знаю. Но думаю, помнит, и надеюсь, ждет.

– То есть он даже не знает, что мадам решила осчастливить его своим возвращением?

– Нет. Я должна была сначала поговорить с тобой, а потом уже идти к нему. Иначе это нечестно.

Алексей опять с трудом удержался, чтобы ее не ударить.

– А ты ведь не всегда была такая. Честная, – он стремился уколоть побольнее, но все его едкие слова были не больше чем стрелы, пущенные в каменную стену.

– Не всегда, – она даже не пыталась спорить, – но надо же когда-нибудь начинать.

Он встал, нервно заходил по комнате.

– Я ничего не понимаю! Если ты не виделась с Борькой двенадцать лет, то при чем тут «влюбилась»?

– При том. Просто в один прекрасный день я поняла, что больше тебя не люблю. Некоторое время жила в душевном раздрае, привыкая к этой мысли. А потом вспомнила о нем… И влюбилась.

– Дура! – он сорвался на крик. – Идиотка! Во что ты влюбилась? В свои воспоминания? Да это же дурь просто! То, что ты говоришь, – это бред сумасшедшей! Если бы твои пациенты, или как ты их там называешь, клиенты, испытуемые, несли бы такую ахинею, ты бы их тут же в психушку отправила!

Рита пожала плечами и поднялась с места.

– Если это все, что ты имеешь мне сказать, то, я думаю, пора прекращать этот разговор.

– Подожди! – взмолился он. – А как же дети?

Она, казалось, даже не поняла вопроса.

– Что значит – как же? Разумеется, они поедут со мной.

К нему снова вернулся насмешливый тон:

– Ты так уверена, что будешь нужна ему? С двумя чужими детьми?

Рита вздохнула и сказала задумчиво, без всякой обиды:

– Не надо злиться, Алексей. Поверь, у тебя еще все будет тысячу раз. Новые женщины, новая влюбленность, горящие глаза… Только теперь не надо будет врать, что ты задержался на презентации или уезжаешь на конференцию.

Алексей молчал. Жизнь без Риты и детей показалась вдруг невозможной, немыслимой.

– Я не осуждаю тебя, – тихо продолжала она. – Каждый человек рождается на свет таким, каким рождается. Если ты можешь в течение года любить двух-трех женщин по очереди, значит, так тому и быть. И твои ухищрения, придумки как-то оправдать свои увлечения, свои «творческие командировки» можно было бы прощать и дальше. В конце концов, не привязывать же тебя! И я бы, наверное, так и продолжала жить с тобой в нашем замечательном доме. Но я устала. А самое главное – влюбилась.