Шрифт:
— И он молчал все эти годы! — удрученно произнесла я. — А ведь если бы я узнала обо всем этом намного раньше…
— Нет, — вдруг протестующе фыркнул Рейн. — Очевидно, твой дед располагал точными сведениями о трех пророчествах Заратустры и священной розе, растущей на могиле принцессы Дагмары. Одному Ариману известно, как смертный сумел получить доступ к секретной информации, составляющей собственность народа лугару. Он ждал, покуда тебе исполнится нужное число лет и ты войдешь в пору свершений, а до той поры заботливо оберегал и скрывал от врагов нашу долгожданную чаладанью. Он поступил мудро и осмотрительно!
— Он мне врал! — в голос закричала я, обиженно потрясая сжатыми кулаками.
— Нет, — упрямо повторил Изгой, успокаивающим жестом опуская на мое плечо свою прохладную ладонь. — Он намеренно готовил тебя к тому, что могло преподнести непредсказуемое будущее. Ты изучала немецкий и венгерский языки, а благодаря ему ты отлично разбираешься в планировке Будапешта. Да и к тому же если поискать получше, то я уверен — мы обязательно найдем в этой квартире какие-то намеки…
— Точно! — озаренно воскликнула я, срываясь с табуретки и вытаскивая из-под шкафа дедушкину коробку с газетными заметками. — Вот…
Рейн довольно кивнул, вертя в пальцах золотой дукат. Действительно, многое из того, что оставалось непонятным мне ранее, сейчас логично встало на предназначенное ему место, выстраиваясь в целостную картину событий и фактов. Теперь-то я уже уразумела, какая именно связь существует между золотой монетой и статьями, заботливо сохраненными дедом.
— Между вами, безусловно, наблюдается определенное фамильное сходство, — подметил наблюдательный Абрам Соломонович, поочередно вглядываясь то в мое лицо, то в вычеканенные на дукате профили. — Ты очень похожа на своих коронованных родичей, дорогая моя девочка…
— А надпись? — спросила я, поглаживая шероховатую надпись, состоящую из клинообразных палочек и идущую по краю монеты. — Кстати, видите, на кулоне тоже имеется нечто подобное…
— Позвольте! — Господин Шухерман достал из нагрудного кармана своего пиджака старомодные очки в толстой роговой оправе и церемонно водрузил их на нос. — В молодости я увлекался мертвыми языками. Собственно, именно поэтому я и удостоился внимания тех бандитов, охотившихся за твоими родителями, — перевел для них некий музейный манускрипт, связанный с культурой южноамериканских индейцев майя… Там говорилось о прелюбопытнейших вещах… А сам раритетный документ, — он почему-то хмыкнул, как мне показалось, немного сконфуженно, — М-да-а-а…
— А это тоже написано на языке майя? — нетерпеливо поинтересовался Рейн. — Вы можете перевести надписи на монете и кулоне?
— Попытаюсь. — К очкам немедленно добавилась мощная лупа, а ноздри внушительного адвокатского носа победно затрепетали, как у взявшей след гончей. — Это древнеиранская клинопись, восходящая к культуре шумеров. Причем оба этих текста составляют одно целое и звучат примерно так… — Он прокашлялся и с выражением продекламировал:
Когда прервется ход веков, То гнев богов с небес нахлынет, Жар Митры выйдет из оков, Зажжется, но потом — остынет. Враг, затаившийся во льдах, Хранит от бед заслон старинный, Лишь только в праведных руках, Он остановит жар лавинный…— Прошу прощения за корявую интерпретацию, никогда не увлекался стихами! — Абрам Соломонович снял очки и подмигнул нам: — Друзья мои, вы что-нибудь поняли из всей этой абракадабры?
— Не-а! — отрицательно взмахнула челкой Галка. — Бред какой-то! Меня прямо клинит от вашей клинописи…
— Хм, — задумался Рейн. — Табличка с третьим пророчеством Заратустры утеряна, но жрецы Митры считают, что в ней упоминается о надвигающейся катастрофе, способной погубить все живое на Земле. И еще там недвусмысленно указано — спасти нас всех способна лишь молодая чаладанья, наследница рода Сокола!
— Нечто подобное и Левушка утверждал, — в унисон поддакнул Абрам Соломонович.
— Ева, — окликнула меня Галка, — а ты чего это пригорюнилась?
Но я лишь вяло отмахнулась, намекая — не мешай! Я изо всех сил напрягала память, вспоминая видения, посетившие меня в подземелье, в тот самый момент, когда я взяла в руки глиняную плитку, принадлежавшую погибшим сотрудникам группы «Аненербе». Я была уверена — в тот миг мне пригрезилась огромная снежная равнина и ползущие по ней снегоходы, помеченные гербом, имевшим форму свободно распахнувшего крылья имперского орла, несущего в когтях лавровый венок, в центре которого находился полярный медведь со свастикой на спине… Я тогда еще подумала, какое государство имеет такой красивый герб… Это не Норвегия, не Исландия… Но чей же он тогда? И вот это снежное великолепие внезапно перекрывает ослепительная вспышка, переходящая в волны всепожирающего пламени, катящегося по поверхности нашей планеты и уничтожающего все на своем пути: города, леса, людей…
— Госпожа моя, — тревожно тронул меня за плечо Изгой, вырывая из мира неясных образов и туманных грез, — что с тобой?
— Я уверена, что теперь правильно понимаю суть надвигающейся на нас угрозы. Это нечто природное, нерукотворное, не имеющее отношения к каким-либо конкретным объектам или месту, — медленно произнесла я. — А спасение от нее скрыто на севере и хранится у неких сильных и опасных людей…
— Вот это фокус! — восхищенно ахнула Галина. — Откуда тебе стали известны этакие подробности?